Деми Тайлер - Эхо твоей жизни

Не надо. Не стоит. Не будем.

Максин, милая умница Максин, в свои трогательные и пытливые 16 лет встретила человека, с неподражаемым апломбом и пылом произносившего фразу, которую когда-то, ухмыляясь, подбросил людям сам Отец лжи.

“Я без тебя умру!” – драматичным приговором для визави звучали эти остроконечные четыре слова из уст 23-летнего страхового агента Грега Хилла. Как податливо старшеклассница Максин Богарт верила им! Четыре пули навылет! Эта кодовая фраза звучала каждый раз, когда горизонт их связи затягивали грозовые тучи и ‘что-то шло не так’.

Да и как не верить этому заклинанию, когда на зависть одноклассницам с таким шиком подкатывал к школе красавчик блондин на чёрном Рендж Ровере, куда изящно запрыгивала сияющая Максин (или Син, как её звали друзья) и новенькое авто уносило влюблённых в счастливое будущее?

Как не верить этим прожигающим насквозь карим глазам, от которых цепенеет душа?

Син верила. Безоглядно. Верила и спустя четыре года, когда Грег так красиво делал ей предложение во время их поездки в Париж. Родители невесты, скромные и радушные фермеры, с самого начала не одобряли связь дочери с этим ‘наглым типом’ и при известии о предстоящей свадьбе вовсе пали духом. Но препятствовать не стали, предоставив Максин полную свободу решений. Только выразили надежду, что она не оставит свою мечту о театральной карьере и не бросит школу искусств в Ноттингеме, перед поступлением в которую родители купили ей небольшие апартаменты неподалёку. Там и поселились мистер и миссис Хилл после свадьбы. Точнее, Грег уже на законных основаниях поселился в небольшом и любовно обставленном жилище жены. Свою же квартирку на окраине Ноттингема новобрачный сдал внаем.

Жизнь потекла, казалось, новым руслом. Теперь эти двое были уже не просто любовниками, а супружеской парой, чьи отношения нередко переживали стихийные бедствия благодаря взрывоопасным характерам четы. Страсти в тандеме новоиспеченнных Хиллов бурлили, искрили бенгальскими огнями. Как впрочем и все предыдущие годы их союза. Ревность и самовлюбленность Грега не хотели давать слабину эксцентричной творческой натуре его жены, словно два мобиля встречались на узком мосту и ни один из них не желал уступать дорогу другому. За подобными “военными конфликтами” традиционно следовал бурный акт обоюдной капитуляции и в доме вновь воцарялся зыбкий мир.

В таком режиме ‘милитари-танго’ прошло несколько лет.

Школа искусств была блестяще окончена и Максин продолжала служить в горячо любимом театре Grand Stage. Вскоре пришло признание и узнаваемость, главные роли, афиши, интервью, поклонники, гонорары. Карьера Максин Хилл стремительно набирала обороты, Ноттингем принял в свои объятия талант очаровательной и смелой примы.

Одновременно с блестящим актерским навыком в Максин открылся писательский дар. Выходившие из-под её пера любовные романы и поэзия незамедлительно находили успех у читательской аудитории. Театральная постановка на основе одной из ее новелл сыскала большой успех у зрителей Grand Stage.

Постепенно имя Максин Хилл как актрисы и книгоиздателя получало всё бОльшую известность и за пределами Ноттингема. Росла её медийная популярность, приходили новые знакомства, предложения о сотрудничестве, съёмки для журналов, заинтересованность нескольких издательских домов её литературными плодами.

А что же Грег?

Способность с радостью смотреть на чужой успех – дар избранных. Даже если этот ‘чужой’ – твой собственный супруг, друг, брат. Зависть и соперничество цепким вьюном обвивают человеческую натуру. Казалось бы, негласные законы добропорядочности предписывают нам испытывать искренний восторг за ближнего в его жизненных взлётах. Как за себя. По брачному канону “в горе и в радости, в богатстве и в бедности”. Вот только человеческому существу скорее свойственно выражать жалость к тем, кто “в горе и бедности”, чем радость за счастливцев в “богатстве и радости”.

Грег не был ни плохим, ни хорошим. Он был человеком. С положенными ему Создателем пороками и достоинствами.

Какая нота замысловатой человеческой натуры начинает звучать в нас, когда первые бодрые аккорды торжества за успех и достижения ближнего плавно сменяются минорными переливами самоугрызений, непреодолимого самопоедания, серой ревности к не-своей удаче?

Ремесло страхования не приносило Грегу желаемого достатка, компания зыбко держалась на плаву и в какой-то момент на горизонте замаячила перспектива увольнения. Страх, стыд и озлобленность неуклонно подогревались на медленном огне успешности талантливой супруги, и Грег всё чаще топил своё уязвленное самолюбие в этиловых эликсирах.