Лия Болотова - Хочу почувствовать любовь

– Сегодня у меня останься, – услышал он спокойный голос старца, – выспись хорошенько. А к ней завтра иди. Негоже дитю в новый дом из старого печаль везти.

На следующий день Гай показался Машке задолго до темноты:

– Не плачь, приду к тебе вечером.

Родители, укладывая девочку спать, не могли поверить, что после стольких дней криков дочь спокойно легла в кровать.

– Засыпай, Маруся, – сказала мать, закрывая дверь в комнату.

Та не спала, молча смотрела в тёмный угол над шкафом.

– Машка, – позвал Гай, усаживаясь на спинку её кровати, чего раньше никогда не делал, – ты чего буянила, себя мучила и родителей изводила?

– Не приходил. Обидно…

– На обиженных воду возят. Ладно, слушай сказку.

Девочка закрыла глаза и заснула с улыбкой на губах.

После отъезда Машки и её родителей квартира стояла пустой несколько недель. Гай похозяйничал за это время вволю: почистил воздуховод, прогнал тараканью семью, которая пыталась перебраться к нему из соседней квартиры, намотал достаточно паучьей пряжи и начал вязать на зиму новый свитер. А ещё читал. Машкин отец забыл на антресоли целый короб книг. Они были старые, с оторванными корешками, в некоторых не хватало страниц.

Стоял сентябрь. Такой тёплой и красивой осени не было давно. Каждый вечер, как только зажигалось достаточно звёзд, Гай усаживался на подоконник с книгой в руках. Он был рад, что его квартира была на одиннадцатом этаже, из окна было видно много неба. По выходным к нему заглядывал Митрофан, и тогда на смену чтению приходила неспешная беседа, которая перерастала в оживлённый спор ученика и наставника. В один из таких вечеров, когда старец кормил с руки ласточек, Гай спросил:

– Ты знаешь, как это – любить?

– Опять ты людские книги читал! – Митрофан с негодованием смахнул с ладони крошки, распугав птиц.

– Чувства присущи не только людям, – не отреагировав на вспыльчивость наставника, продолжил Гай. – Ведь у нас есть радость печаль, лень, зависть… А вот любовь?..

– Я понял, к чему ты ведёшь. Моя библиотека всегда в твоём распоряжении, но ты ей не пользуешься. А зря. Есть у меня один свиток почтенного старца Белогора, называется «Реалии и сущности». Так вот, там описывается несколько реалий, которые старец сумел изучить. – Наставник замолчал.

Гай слушал внимательно, не понимая, какое отношение это имеет к его вопросу. Но Митрофан никогда не позволял себе отвлекаться в беседе от темы. Значит, нужно набраться терпения и просто ждать. Резкий порыв ветра разметал пряди седой бороды и вывел старца из задумчивости.

– Каждая реалия населена сущностями, каждая сущность имеет определённый внешний вид, способности, чувства. Некоторые сущности могут жить не только в своей реалии…

– Как мы? – не удержался Гай, хотя знал, что наставника перебивать нельзя.

– В человеческой реалии мы существуем лишь наполовину: мы их видим, они нас – нет.

– А Машка? – не унимался ученик.

– Она – дитё, её сущность молода, а вот Дух… Дух наполняет каждую сущность независимо от реалии. Он вечен и сам выбирает, в какой сущности воплотиться. Скорее всего, Дух твоей Машки прежде был в нашей реалии, то есть она вспомнила свою прежнюю жизнь.

– Я читал об этом в людских книгах! – воскликнул Гай, в третий раз перебив старца. – Значит, люди тоже знают об этом?

Митрофан лишь покачал головой, воздержавшись от замечаний в адрес ученика.

– Ты слишком юн и горяч. Я не должен был начинать обсуждать с тобой эту тему. Гай, ты плохо меня слушаешь. Запомни – сущность неважна, Дух главенствует над всем. В каждой сущности есть память обо всех реалиях, потому что Дух бессмертен. Но сущность может испытывать только те чувства и иметь те способности, которые необходимы в его реалии.

Гай ловил каждое слово старца Митрофана, но смысл такого сложного объяснения ускользнул от него. Наставник понял его смятение и добавил:

– Любовь – это чувство человеческой реалии. Пока ты не станешь человеком, ты не сможешь понять это чувство. Хотя ты всегда можешь попробовать разбудить память прошлых сущностей. Может быть, когда-то ты и был человеком…

После этого разговора Гай стал штудировать не только людские книги, но и свитки из библиотеки наставника. Он был даже рад, что жильцов в его квартире пока нет. Иногда он так засиживался за свитками, что засыпал прямо на полу. Старец, видя такое рвение, позволил Гаю читать людские книги из своей квартиры. «Но не думай, что я одобряю это или буду тебе что-либо из них объяснять». Жил он по соседству в четырехкомнатных хоромах, одна из комнат которых была уставлена шкафами с книгами. Постояльцы у Митрофана тоже были особенные – супружеская пара докторов каких-то там человеческих наук, которые, даже будучи на пенсии, продолжали вести научно-активный образ жизни. Из-за частых разъездов квартира пустовала по нескольку месяцев. Гай с благоговением поглаживал корешки книг, шагая вдоль стеллажей, предвкушал, сколько интересного ждёт его в стенах этой библиотеки.