Айнави - Плохие парни оставляют раны

Кто-то кричит нам вслед:

– Ник, какого хрена? Весь кайф обломал!

Никита идёт вперёд, резко отталкивая в сторону незнакомого мне парня, который пытается перегородить дверной проём. Молчит, игнорируя мои возмущения и удары по его спине. Оказавшись в холле, подходит к лестнице, поднимается на второй этаж и не останавливаясь, следует по коридору к самой дальней комнате. Захлопнув за нами дверь, сгружает меня на письменный стол, почти одновременно щёлкая выключателем стоящей в углу лампы.

Я тут же пытаюсь слезть на пол, но Ник не позволяет, крепко удерживая меня на месте. Он молчит, но взгляд у него бешеный. Кажется, ещё немного и он просто меня испепелит, превратив в кучку чёрной золы. Становится не по себе, передёргиваю плечами, стараясь не выдать внутреннего смятения. Да и ощущение эйфории, которое я поймала во время танца, постепенно растворяется, сменяясь чувством стыда. Но я всё ещё пытаюсь хорохориться, потому пихаю Ника в грудь, надеясь сдвинуть с места, чтобы слезть с этого чёртого письменного стола.

Никита не сопротивляется, позволяя мне даже ударить себя пару раз, лишь усмехаясь на мои попытки освободиться. Вижу, что в отличие от меня, он, наоборот, успокаивается, а в глазах у него появляется привычно-насмешливое выражение. Меня же его реакция начинает злить. Шиплю сквозь зубы, продолжая стучать ладонями по его плечам:

– Какого чёрта, Пономарёв? Всё веселье испортил! Мамочкой решил заделаться?

– Папочкой, – ухмыляется он, – сейчас ещё и отшлёпаю тебя, дуру. А то смотрю ты там разошлась не на шутку, – тон Ника постепенно меняется и следующий вопрос он задаёт с нескрываемой злостью в голосе. – В шлюшку решила поиграть? Вышло вполне убедительно. Самой-то понравилось, как на тебя все пялились?

Я задыхаюсь от возмущения, и на полном серьёзе собираюсь залепить ему пощёчину. Но Ник ловит мою ладонь. Пихаю его в который раз свободной рукой.

– Да что ты себе позволяешь! Отпусти меня сейчас же, придурок! – безуспешно дёргаюсь я. И, разозлившись окончательно, в сердцах выдаю: – Ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу!

– Правда что ли? – с сарказмом тянет Ник. Я злюсь, а он смеётся надо мной! Но уже буквально через секунду от моей злости не остаётся и следа, потому что Никита склоняется ко мне, прижимаясь почти вплотную и тихо говорит на ухо: – О своей ненависти, – он специально выделяет последнее слово, – другим рассказывай.

Ник так близко… моя ладонь лежит на его груди и я ощущаю как быстро бьётся его сердце. Также как и моё. Мы оба молчим, время словно замирает, и только музыка, еле слышно доносящаяся с первого этажа, не позволяет окончательно выпасть из реальности.

Ник так близко, а хочется быть ещё ближе. Хочется обнять его, стянуть с него футболку, прижаться всем телом, кожей к коже, прикоснуться губами к шее, в том месте, где пульсирует голубая жилка… это невыносимо, это сумасшествие какое-то! Нужно отстраниться от него, уйти из этой комнаты, а лучше из дома, но… рука непроизвольно дёргается вверх: я провожу пальцами по его груди, плечу, ключице, шее.

– Полина, – голос Ника звучит хрипло. – Ты что творишь?

Прикладываю палец к его губам, заставляя замолчать. Наклоняюсь немного вперёд, так что между нашими лицами остаётся расстояние, хорошо если в десяток сантиметров. Внимательно разглядываю его, кончиками пальцев поглаживая скулы, губы, подбородок. Близость Ника пьянит похлеще выпитого за вечер шампанского.

– Зараза, ты, Пономарёв, – выдыхаю я. – Обаятельная зараза. Валишь с ног как средневековая чума.

Никита улыбается, произносит, перехватив мою руку за запястье и опустив её к столешнице:

– Это самый странный комплимент из всех, что я слышал, – делает глубокий медленный вдох, – но, знаешь что, Полина, лучше замолчи. И не трогай меня, – пальцами второй руки сжимает моё бедро, – я всё-таки не железный. И, ни хрена, не благородный. И если ты сейчас не заткнёшься, то… – Ник не договаривает.

– То? Поцелуешь меня? – нарочито невинным тоном спрашиваю я, понимая, что так только ещё больше провоцирую его.

– Трахну, – наклонившись ближе, почти в самые губы выдыхает Ник.

Мы замираем, словно оказавшись у черты, через которую хочется переступить обоим. Не знаю, что сдерживает Ника… а я… он нравится мне так, как никто до него. Но долгое время мне удавалось обманывать саму себя, благодаря тому, что я старалась держаться от Никиты как можно дальше. И было бы разумно и дальше придерживаться выбранной тактики. Но сейчас от его близости, прикосновений, слов по телу растекается сладкая истома. Хочется послать всё к чёрту и поддаться своим чувствам. Пусть и ненадолго, но забыть о всех доводах разума. Мне с трудом удаётся сдерживаться от того, чтобы первой поцеловать Ника… к чёрту! Надоело делать только то, что правильно!