Айнави - Плохие парни оставляют раны

Надо что-то делать… Для начала решаю покопаться в сумке. Радует, что нахожу в ней мобильник, обычно я таскаю его в карманах. Вот только зарядки осталось меньше двадцати процентов. Достаю кошелёк, пересчитываю наличность – не густо: сто семьдесят четыре рубля, а стипендия только после каникул. Да и та, даром, что повышенная – шестьсот с копейками, на неё при всём желании месяц самостоятельно не проживёшь.

Нужно связаться с Верой. Единственный взрослый человек, которого я могу назвать по-настоящему близким. Уверена, она не станет впадать в панику, обвинять меня в чём-либо или устраивать допрос. Она просто постарается помочь. Не успеваю набрать её номер, телефон звонит и на дисплее высвечивается: Папа. Скидываю, не раздумывая. Он звонит вновь, ещё раз и ещё… Я заношу его номер в чёрный список дрожащими пальцами. Перед глазами проносится наша ссора. Я как будто наяву вижу его лицо, искаженное злобой. И всё моё напускное спокойствие пропадает, хочется свернуться где-нибудь в клубочек в тёмном углу и вылезти из него только тогда, когда всё вновь станет хорошо.

Звоню Вере. Равнодушно-механический голос сообщает: «Абонент не отвечает, или временно не доступен». Некоторое время я просто смотрю на телефон, как будто от этого что-то изменится. Не сразу, но вспоминаю: Вера же говорила, что сразу после возвращения в Питер собирается лететь на конференцию в Лондон. Прикидываю в уме даты. Судя по всему, вылет у неё именно сегодня. Пишу ей сообщение с просьбой перезвонить, как только сможет.

Подумав, набираю ещё один номер. Сама не знаю, чего ждать от предстоящего разговора, но ведь это почти инстинкт – искать защиты у той, что родила тебя.

– Мам, привет.

– Привет, – без особой радости в голосе здоровается она. – Что-то случилось?

– Случилось, – тихо отвечаю я.

Конечно, случилось, иначе бы я к ней не обратилась.

– Рассказывай, – вздохнув, произносит она. – Только быстро, я занята.

Уже после этой фразы желание разговаривать с ней пропадает. Мы созваниваемся пару раз в год, дежурно поздравляя друг друга с днём рождения и Новым годом. Неужели, нельзя уделить мне несколько минут своего драгоценного времени? Но, продолжая надеяться на сочувствие, на то, что она выслушает и поможет хотя бы советом, я рассказываю ей о ссоре с отцом. На фоне раздаются чьи-то голоса, мать явно отвлекается пару раз, отвечая не мне, а тому, кто рядом с ней. Я замолкаю.

– Чего ты хочешь от меня? – устало спрашивает она.

– Не знаю… Помощи.

– Что я могу сделать, находясь в другом городе? Ещё и с больным ребёнком на руках? – говорит с откровенным раздражением в голосе.

– С Владиком что-то случилось? – беспокоюсь я.

Пусть я видела брата только однажды на фотографиях, привезённых Верой, но он маленький ребёнок, и на него у меня нет обиды или злости.

– Простыл. – Мать делает кому-то замечание, вернувшись к разговору со мной, произносит: – Поля, не дури. Алексей, конечно, не подарок, но бить женщин не в его правилах. Уверена, если он тебя ударил, значит ты заслужила. Вернись домой, попроси прощения и…

– Пока, мам, – отключаюсь.

Зарядки на телефоне осталось всего ничего и тратить её на бессмысленный разговор не стоит. Зря я, вообще, ей позвонила. Давно пора привыкнуть к тому, что матери у меня нет.

Поначалу когда мама ушла, я злилась на отца. Думала это он запрещает ей видеться со мной. Со временем поняла, что это не так. Ни разу за восемь лет в беседе со мной он не отозвался о ней плохо. В разговорах, а чаще перепалках, с Верой или бабушкой, когда думал, что я не слышу, называл маму не иначе как «эта проститутка». Но при мне только Света или «твоя мать». Отец не был против того, чтобы я общалась с ней по телефону или, став старше, провела у неё каникулы. Вот только она так ни разу и не пригласила меня к себе.

В подъезде прохладно, мне никак не удаётся полностью согреться. Меня трясёт мелкой дрожью, в ногах появляется слабость. Бросив на пол сумку, усаживаюсь на неё, привалившись спиной к стене. Я не хочу… Не могу вернуться домой. Может, позвонить Марине? Но ей своих проблем хватает, судя по последнему разговору. Мама у неё строгая. Вполне могу себе представить, как сильно досталось подруге, если та увидела её пьяной или узнала о танцах на барной стойке. Я никак не могу решить, как поступить. Просить помощи у кого-то из обычных знакомых? От одной мысли, что меня увидят в таком унизительном положении, хочется разрыдаться. Марина-то поймёт, не станет смеяться и никому не расскажет. Вздохнув, собираюсь набрать её номер, как раздаётся звонок. Номер незнакомый. С опаской принимаю вызов, мало ли, вдруг это отец так пытается связаться со мной?