Натализа Кофф: Моя (не)зависимость

– Поедешь за ней?

– Поеду!

– Упрямый, – вздохнул отец, но смирился с тем, что никакими доводами меня не отговорить.

– Какой есть, – буркнул я.

Все самое необходимое я уже собрал. Вещей оказалось немного. Главное, чтобы матушка не прознала о моем отъезде, иначе вручит мне полный багажник кастрюль да пирожков. А так сообщу ей уже по факту.

– И даже Зверя не боишься? – хмыкнул батя.

– Я ж не совсем контуженный, – буркнув, взглянул на отца. – Но скажу сам. Когда время придет.

– Схавает она тебя, сын, – вздохнул папка, мрачно наблюдая за тем, как я шнурую ботинки. – Прожует и выплюнет.

– А мне уже терять нечего, – я усмехнулся в ответ. – Сам все знаешь.

Отец оттолкнулся плечом от стены, шагнул ближе. Отцовская ладонь, сжавшая мое плечо, была уверенной и твердой.

Вячеслав Пчелкин, которого чаще звали Кирпичом, дал мне не только фамилию, но и достойное воспитание. Иногда ремнем, иногда советом растил из меня мужика. И я был ему благодарен. Но пришло время, когда нужно самому решать, как жить дальше.

И с кем.

– Я звякнул ребятам. Они уже ждут тебя, будешь под их присмотром. Зарплатой не обидят, помогут всегда, – сухо произнес отец.

– Да зачем, па? Сам справлюсь! – отмахнулся я.

– Киря, не начинай! Вот, держи, – отец сунул банковскую карту в мой карман. – На мелкие расходы. И от работы не отказывайся. Матери так спокойнее будет.

– Ладно, – согласился я.

Папка прав, в большом городе никогда не помешают проверенные люди, да и работа не лишняя. Кто еще возьмет меня, деревенщину без диплома? А так, клуб престижный, работа привычная.

– Мужчины! Стол накрыт, гости уже на пороге! – звонко прокричала мама.

– Ну вот, пора, – вздохнул отец.

Я подхватил рюкзак, собираясь исчезнуть из родительского дома прямо так, через окно, ведущее на крышу гаража, а там уже оседлать байк и помчаться навстречу судьбе. Но что-то заставило задержаться, бросить взгляд в другое окно, из которого просматривался двор.

Эту фигурку я узнал бы из миллиона других. Где угодно рассмотрел бы.

Ее я чувствовал кожей и каждым нервом.

– И что? Уже не торопишься сбежать из дома в день своего совершеннолетия? – насмешливо поинтересовался батя. – Беги, чего тормозим?

Папка ехидно заржал, но в его взгляде я видел беспокойство за единственного сына. За меня то есть.

– Днем раньше, днем позже, – пробормотав, я стянул «косуху» и убрал в шкаф шлем, туда же сунул собранный рюкзак.

Пришлось сменить тяжелые ботинки на обычные кеды. Рваные джинсы и майка – валялись на койке. Словом, уже через пару минут я был готов встретить толпу гостей, которых созвали предки в честь моего совершеннолетия. Но, главное, я был готов встретить девушку, по которой сходил с ума всю свою сознательную жизнь.

Девушку по имени Алексия, но для меня она была Лисенком. Своенравным и диким. Девушку, которая будет принадлежать мне, даже если у нее иные планы на будущее.

– Привет, именинник! – ее журчащий голос, как и всегда, вогнал меня в дикий ступор.

Я и сам постоянно удивлялся, как так получилось, что никто за столько лет не просек о моем маленьком секрете. Вернее, папка знал, потому что мне нужно было хоть с кем-то поделиться. Но на этом все.

Не только ее голос превращал мое тело в неподвижную статую, но и стройная фигурка, к которой мои лапищи так и тянулись непроизвольно. Приходилось всякий раз одергивать себя, мысленно повторять, кто именно передо мной.

Ведь нельзя! Не сейчас!

Так я уговаривал себя последние два года. И вот сегодня мне стукнуло восемнадцать. Теперь можно все. На законных основаниях. Осталось только сообщить об этом Леське.

Девчонка, запрокинув голову, смотрела на меня с задорной улыбкой на красивых губах.

Хрупкая такая, волосы до талии вьются шоколадными прядями, и цепкий взгляд карих глаз – вот такая она моя, девочка-мечта.

– Привет, – буркнул я хмуро.

Вот ведь осел! Но как бы я ни старался, улыбка все равно не хотела появляться на губах.

– Держи, Гром! – Леся вручила мне ярко-красный сверток, не переставая улыбаться, еще и подмигнула: – Может быть, он заставит тебя улыбнуться? Эй, Кирюша, сегодня ведь твой пра-а-аздник! Нужно веселиться!

Только она звала меня Громом. Еще с детства, когда мой голос начал ломаться и скрипеть, как несмазанные петли. И прозвище как-то прилипло ко мне.

– Спасибо, – поблагодарил я и протянул руку за свертком.