Наталия Доманчук - Книголюб

Когда Соня вспоминала их первую близость, ее всегда бросало в дрожь. Это было так… нежно! Долго и нежно. Потом, правда, тоже случалось похожее, но ту близость нельзя было сравнить ни с чем. И лучше, чем ей было тогда, – никогда не будет.

– Мне кажется, если бы не маменька, вы были бы настоящей семьей! – слова Вероника вернули Соню из давно забытых воспоминаний.

– Не были бы, Ника. Может быть, поначалу, если бы у нас все получилось, то может быть и да. Но не сейчас! Он гуляет по-черному. У него каждую неделю новая баба.

– А ты хоть раз видела его с другой женщиной? – спросила Вероника.

Соня помотала головой и ответила:

– Зато слышала…

Максим любил поговорить с Соней по душам. Когда Матвей пошел в школу, Соне стало ясно, что Максим никогда на ней не женится. Потому что его мать стала активно искать ему невесту, а Максим при этом вел себя так, что он не против таких обстоятельств. И Соне пришлось смириться с тем, что она в его жизни просто запасной аэродром, на который залетает самолет, когда главные аэропорты не принимают. Максим очень быстро просек это и однажды он так разоткровенничался:

– Для меня женщина – это книга. Так приятно взять новую обложку в руки, понюхать, погладить, провести пальцем по названию. Я всегда очень чутко чувствую, как надо поступить. Одну нужно отложить в сторону и терпеливо ждать минуты, когда она сама раскроется, другую нужно начать читать сразу, а не то закроется и никогда не доберешься даже до первой главы. Это очень интересно. Жизнь вообще прекрасна, ты не находишь?

Соня, чтобы казаться мудрой и чтобы иметь возможность и дальше быть для него хорошей подругой, кивала, улыбалась, ласково называла «Книголюбом». Очень часто после таких откровений, Макс подходил к Соне, обнимал и признавался, что очень рад, что она есть в его жизни. Иногда целовал, едва касаясь губ. А Соня сходила с ума от этой нежности. Потом он позволял ей расстегнуть ремень на его брюках, спустить их и опуститься на колени.

Вот такие вот нежные, возвышенные отношения.

От этих воспоминаний Соне всегда становилось не по себе. Она была противна самой себе, но все равно раз за разом унижалась и поднимала эти крохи внимания, ползая у него в ногах.

– Ладно, – прервала ее воспоминания Вероника, – как быть с Максом – это тебе решать. Я помогу тебе с работой. У меня есть один клиент, которому нужно разрисовать стены в его новом доме. Я его знаю лет десять. Как приедем – познакомлю вас. Тебе надо прекращать заниматься этими мелкими заказами. Еще у меня есть идея – разрисовывать вещи. Давно мечтаю открыть свое маленькое производство. Начнем с футболок и джинсовых курточек с ярким рисунком.

– Ника, а откуда у тебя деньги?

– У меня есть очень богатый любовник. Он женат, у него три дочки, старая жена, собака и кошка. Он нереально богат. У меня квартира в Нью-Йорке на Манхеттене.

– А в Москве тоже твоя?

– Нет, это съемная. Но я планирую приобрести недвижимость в любимом городе.

– А как твой отец?

– Я уже лет десять с ним не разговариваю, – призналась Вероника.

Маму она потеряла, когда ей было всего пять лет. К сожалению, у Вероники в памяти не осталось ни одного воспоминания о ней, только фотографии, с которых на нее смотрела совершенно чужая женщина.

Отец, Терехов Леонид Владимирович, был с ней невероятно строг. Он постоянно говорил дочери, что сделает все возможное, чтобы она стала достойным человеком. Сам он достойным стать не смог, хотя планы такие были. Он женился по расчету на еврейке, чтобы потом уехать из страны. Почти сразу сделал себе «еврейский паспорт», но планы сорвались, когда жена умерла на операционном столе. Он решил остаться в родной стране и продолжить трудиться обыкновенным клерком-юристом в маленькой, никому не известной компании, потому что влюбился в директора этой компании. У них случился долгий и продолжительный роман, о котором знали и все сотрудники, и муж директрисы. Характеры у обоих были вспыльчивые, и влюбленные ссорились почти каждый день. Всю свою злость отец выливал на дочь. Он придумал множество правил и, если она нарушала их, нещадно порол нерадивую дочь.

Вероника с годами так привыкла к порке, что считала это нормой.

У них было принято, что она каждый вечер приносит отцу ремень и дневник. Иногда дочь не было за что наказывать, но отец тогда это делал впрок. Дочь ложилась на кровать, а Леонид Владимирович хлестал ее по заднице ремнем. Десять ударов – это был дежурный минимум, который дочь переносила с легкостью, а с годами, даже с некой апатией.