Мэри Бланш - Париж. Мадрид. Несозданные

– ¡Maldito idiota! 2 2 Чертов мудак! – злюсь на Ноэля за то, что долго ехал.

– На французском, пожалуйста, – просит он, стоя возле двери.

Резко разворачиваюсь к нему и кричу:

– За три года брака даже не запомнил и простых слов на испанском!

– Поверь, уж много раз ты называла меня мудаком, что это я запомнил!

Я разворачиваюсь от него и собираюсь идти в сторону музея, но тут только базарные лавки.

– Это не музей, – объясняю я, снова поймав его взгляд.

– Ну да. Я бы довёз тебя, если бы не вела себя как сучка. Ой, подожди, ты же всегда такая.

Он собирается садиться обратно в машину, но я останавливаю:

– Но ты же сказал, что сам едешь в этот музей.

– Я соврал. Я еду во дворец Бахия.

Он садиться, и уезжает, оставляя меня одну непонятно где. Я в истерике показываю ему средний палец, когда его машина проезжает мимо меня. На заметку: никогда не садитесь в машину к бывшим мужьям!

– Спасибо, что проводил. Входи!

Ноэль заходит в мою квартиру и осматривается. Квартира в Испании мне нравится, но у французской свой колорит, хоть и бываю я здесь редко.

Пройдя порог квартиры, можно сразу заметить возле стены оранжевый диван, а рядом с ним среднего размера белую двухъярусную полку. На нем красуются маленькие кактусы в горшках, и здесь я оставляю все ключи и мелкие вещи, чтобы не потерять.

Неподалеку от полки дверь, ведущая в мою комнату. Ну, там всегда беспорядок. Я приехала в Париж два дня назад, а до сих пор открытый чемодан с вещами валяется на полу. Мне нравится моя комната тем, что там есть маленький балкон, откуда открыт вид на Париж. Конечно, не как у Ноэля сразу на башню, но вершина башни с моего балкона видна.

– Я думал, ты живёшь в отеле, как вся труппа, ну или с родителями.

Ноэль прислоняется к полке, а я сажусь на ручку дивана.

– Родители даже не знают, что я здесь. Это квартирка досталась мне от бабушки.

Я вздыхаю, и открываюсь Ноэлю, как никому раньше. Тема родителей моя нелюбимая и сложная. И я никому об этом не рассказывала, но мне хочется поделиться этим с ним.

– Понимаешь, я полюбила балет ещё в детстве, и попросила мать записать на них в 10 лет. Она согласилась, но родители никогда не думали, что я посвящу балету свою жизнь. Отец вовсе возненавидел меня, когда я отказалась работать в его юридической фирме, потому что мне это не интересно. Я поняла, что все в моих силах, что никто не будет мне помогать, и я сама достигла того, что танцую в труппе, которая гастролирует по Европе.

На секунду вздыхаю, а потом, стараясь не заплакать, заявляю:

– Ты не представляешь, какого это, когда твои родители ни разу в жизни не приходили на твои выступления.

После этих слов я сдаюсь, и слеза катится по щеке. Мне сложно было говорить, но сейчас я как будто могу свободно дышать.

– Прости, в основном, я не показываю свои эмоции, – объясняюсь я и вытираю слезы.

Ноэль подходит ближе, и я встаю с дивана.

– Я обязательно приду на твоё выступление.

Танцевать, когда в зале человек, который пришел ради тебя – я никогда такого не испытывала.

– У тебя завтра репетиция?

– Да, но в пятницу я свободна.

– Я тоже завтра на работе. Тогда до пятницы. У меня будет сюрприз.

Я поднимаю брови от удивления.

– Что это значит?

Ноэль движется еще ближе и шепчет, касаясь кончиков моих волос:

– Танец ведь нужно заслужить, не так ли?!

Я кусаю губу от восторга, удивления и всего непонятного, отчего мое сердце ушло в пятки.

Секунду мы стоим в тишине в сантиметре друг от друга, и я решаю поцеловать его первая. Ноэль больше не отталкивает меня, как после первого поцелуя. Он все увереннее в себе и в том, что делает. Его язык встречается с моим. Кажется, они созданы друг для друга.

Поцелуй выходит за рамки и Ноэль уже поднимаем меня, прислонив к полке. Я хочу, чтобы он остался. Хочу снова благодарить Париж! Пожалуйста, Ноэль не уходи! Он отрывается лишь на секунду, чтобы дать мне отдышаться и прикасается лбом к моей груди, а потом отходит, позволяя моим ногам прикоснуться к земле.

– Ты не представляешь, как я хочу остаться, но нам обоим нужно отдохнуть.

Киваю, хоть и трудно отпускать его. Ноэль в последний раз целует меня и покидает, оставив одну с кактусами. Я поправляю волосы, которые в порыве страсти встали дыбом, и улыбаясь, как дурочка, падаю спиной назад на диван.

Делаю глубокий вдох и стучу в номер Эстер. Несмотря на то, что она вела себя как тварь сегодня, я не должен был оставлять ее одну в непонятном месте в чужой стране.