Мари Князева - Господин

– Не хочу. Мне надо идти, а то Расим хватится…

– Ты злишься? Я только хотел успокоить тебя, чтобы ты не боялась.

– Спасибо. И всё-таки я лучше пойду.

Он вздохнул:

– Хорошо. Но завтра вечером придешь снова.

– Зачем?

– Хочу узнать у тебя еще кое-что.

– Если получится.

И я ушла.

До чего же странное знакомство! И странный мужчина… я бы никогда не столкнулась с таким в своих обычных жизненных обстоятельствах. Никогда бы не стала с ним встречаться и болтать. Он суровый, так строго судит обо всем, так грубо выражает свои мысли… Но теперь он – мое единственное окно в мир людей. И я нарочно настраивала себя весь следующий день на позитив: что мы просто из очень разных культур – поэтому такие трудности в общении, что он на самом деле не злой и не жестокий, что я могу узнать от него много полезного и важного. И где-то совсем глубоко в темном уголке моего сознания зародилась робкая надежда на то, что, может быть, проникнувшись добрым чувством, когда-нибудь Терджан поможет мне сбежать отсюда.

Однако для этого нужно налаживать мосты – и я украла на кухне после ужина кусочек лимонного десерта – такие наверняка не подают охранникам. По крайней мере, слугам не подавали, но я знала, как перехитрить Чалтына.

Увидев десерт, Терджан очень удивился.

– Это мне? – спросил он, с каким-то детским изумлением всматриваясь в мое лицо.

– Да, конечно! Стала бы я приносить это сюда для себя..?

– Спасибо, – пробормотал мужчина непривычным тоном, какого я еще у него не слышала. – Это очень приятно.

– Пожалуйста. Кушай, а то мне надо отнести потом чашку назад.

Терджан вздохнул и зачерпнул немного.

– Вкусно, – сдавленно проговорил он, проглотив сладость.

– Вам, наверно, такое не дают?

– Господин хорошо нас кормит. А вас?

Я пожала плечами:

– Не жалуюсь.

– Кем ты работала в России?

– Программистом.

Терджан перестал ковырять десерт и замер с ложечкой в руках:

– Это правда?

– Зачем мне врать?

– Что за программы ты писала?

– Делала сайты в интернете.

– Как удивительно!

– Что именно? То, что я женщина?

– И красивая.

Почему-то от его слов и взгляда у меня мурашки побежали по телу.

– По-вашему, если женщина красива, то ей запрещено использовать мозг?

– Но зачем, если она может все получить просто так?

– Но при этом полностью зависеть от мужчины.

– Что в этом плохого? Если мужчина достойный…

– Власть развращает.

– Для этого мужчине дана религия, чтобы контролировать свои побуждения.

– У нас мало религиозных мужчин, да и когда их было много, это не уберегало женщин от злоупотреблений. Мне кажется, что если женщина зависима и не может уйти от мужчины, то они оба будут несчастливы.

– Глупости! Только так они и могут быть счастливы. Что это за счастье такое, которое может рухнуть в любой момент?

– Это побуждает людей заботиться друг о друге, быть внимательными и терпеливыми друг к другу. А не просто пользоваться в свое удовольствие.

Терджан посмотрел на десерт, помолчал немного.

– Я больше не могу, – сказал он наконец. – Он очень сладкий, а я, к тому же, плотно поужинал… – мужчина протянул мне чашку.

Я не удержалась, отломила кусочек: мне нечасто доводилось пробовать подобную прелесть. Терджан завороженно следил за моими губами.

– Я только что ел этой ложкой, – хрипло сказал он.

– И что? Ты чем-то болен? Даже если и так, думаю, это наименьшая из бед, что грозит мне сейчас.

– А какая наибольшая?

– Остаться здесь навсегда.

– Лучше умереть?

Я задумалась.

– Не знаю. Возможно. Я уже несколько раз меняла мнение на этот счет.

– Хочешь выйти замуж?

Я опешила:

– За кого?

– Я найду тебе подходящего мужа.

– Ты что, свахой подрабатываешь? Нет-нет, у меня есть жених…

– Да, он плыл с тобой на корабле. Одно из двух: или он уже мертв, или в рабстве, но это почти то же самое. Забудь о нем.

– Ни за что! Я буду хранить ему верность, пока не удостоверюсь…

– Как ты хочешь удостовериться? Увидеть труп? Он же неизвестно где…

– Есть же какой-то срок давности… А что, если он спасется и придет спасать меня, а я замужем?

– У него нет шансов.

– А я – верю. И надеюсь. И буду надеяться, сколько смогу. Не хочу замуж. Хочу домой, к своей семье. Я не смогу жить здесь всю жизнь. Умру от тоски.

– Ты беспокоишься понапрасну.

– А ты говоришь глупости! Как я могу не беспокоиться, если меня оторвали от родных и друзей и заперли в крепости навсегда, одну среди чужих людей?