Татьяна Новикова - Иванова, на пересдачу!

Конверта нигде не было. Вообще. Никакого. Сердце пропустило удар. Матушки, там же пятьдесят тысяч рублей! Он же не мог вывалиться в трамвае?!

Я уставилась на Измайлова со смесью паники и отчаяния.

– Вы что-то потеряли? – осторожно спросил тот.

– Да, деньги, – я закопалась в сумке с головой, вытряхнула наружу содержимое, но, кроме десяти зачеток, пачки жевательной резинки и одинокого презерватива (какой идиот его туда подбросил?!), внутри ничего не лежало.

– Какие?

– Которыми собиралась дать вам взятку!

Профессор закашлялся и отодвинулся от меня подальше, а я продолжала копаться в карманах.

Впустую.

Не может быть…

Меня накрыло рыданиями. Такими горькими, что любой бы сухарь тотчас сдался и поставил всем «отлично». К сожалению, местный тиран лишь откинулся на стуле и, выхватив у меня из рук сумочку, вывернул её наизнанку.

Что же делать? Меня же убьют ребята… это катастрофа… Где взять пятьдесят тысяч? В кафе, где я подрабатывала, платили пятнадцать, если пахать без выходных. Я не расплачусь с парнями, даже если влезу в долги.

А ведь ещё жить на что-то надо…

– Это искали? – Измайлов протянул мне белый конверт, набитый наличностью.

– Да-а-а, – размазывая слезы по щекам, ответила я. – Где вы его нашли?

– У вас дыра не только в голове, но и в подкладке. Иванова, идите домой. Я не беру взяток, тем более – от вас.

Эй! Прозвучало так, будто мои взятки какие-то неправильные. Я все-таки попыталась воспротивиться и протянула конверт обратно ему.

– Это не взятка, а подарок от нашей группы…

Измайлов закатил глаза, поднимаясь со стула и распахивая дверь. В пустующем коридоре лениво слонялся одинокий студиоз.

– Иванова, проваливайте. Я сделаю вид, что вы не вламывались сюда и не занимались уголовно наказуемыми делами.

Проваливайте…

Мне представилась шестая пересдача, озлобленный профессор, который шныряет по кабинету, выискивая шпаргалки. Очередной напечатанный на коленке реферат, в котором я понимаю только запятые.

Заодно Измайлов припомнит сегодняшнюю историю, и сопромат вообще никто никогда не сдаст. А врагом народа станет Даша Иванова, ибо она провалила ответственное задание.

Наши такого не простят. Мне кранты.

– Н-нет, – вспыхнула и ломанулась к двери, чтобы закрыть её. – Пожалуйста, возьмите деньги.

– Вы рехнулись?

Измайлов уставился на меня. Желваки на его щеках напряглись от гнева. Я стояла, загораживая собой дверь, и ощущала себя маленькой и незначительной по сравнению с преподавателем.

– Нас устроят тройки.

– Иванова, вы будете отчислены, гарантирую. Я лично сообщу в деканат о взятке.

Он попытался отодвинуть меня в сторону, но я уперлась в дверной проем всеми конечностями и разве что не вцепилась зубами. Нетушки. Пока не возьмешь деньги, не уйду. Жить здесь останусь. Митинг устрою. Но не сдамся.

– Идите в деканат, но сначала поставьте тройку.

Измайлов обманным маневром дернул меня от двери. Это было зря. Я и так с трудом сохраняла равновесие, а теперь лишилась его окончательно. Шпильки подогнулись, ноги разъехались. Я пискнула и рухнула к нему в объятия. Так и застыла, уткнувшись носом в грудь, осознавая, что второй раз за двадцать четыре часа щупаю Станислава Тимофеевича.

Кстати, факт на отвлеченную тему. У него вкусная туалетная вода. Горчащая, но не едкая. От рубашки пахнет крепким кофе и чем-то ещё. Непонятным, но чарующим.

– Иванова, вашу ж мать…

Какие у него глаза. Никогда не задумывалась, что взгляд может быть таким манящим. Черным, пугающим. Точно омут, в котором легко утонуть.

Неожиданно мои губы нашли его и…

Удивительно, но Измайлов ответил на поцелуй. Яростно. Властно. Не давая возможности одуматься.

Он вдавил меня в стену и дернул верхнюю пуговицу на моем платье. Ладонью огладил мои бедра, и я задохнулась от совершенно новых ощущений. Внизу живота разлился жар.

– А вдруг кто-нибудь зайдет… – пискнула я, стаскивая с человека, которого пять минут назад люто ненавидела, рубашку.

– Плевать, – рявкнул Станислав Тимофеевич (какой он теперь Тимофеевич?) и сбросил со стола кипу тетрадок.

Кажется, Иришка была права. Измайлов мне все-таки отдался.

Дверь на кафедру он всё-таки закрыл с внутренней стороны. В последний момент. Не отрываясь от моих губ.

Ещё б табличку повесил: «Занято».

Надеюсь, никому из преподавательского состава не понадобится срочно войти.

А затем он усадил меня на стол, и дурацкие мысли покинули голову.