Вероника Мелан - Праздник Дрейка

«Я все деньги потратила на Информаторов…» – отражалась эхом у него в голове.

А ему какое дело?!

Вечер у телевизора? Почитать журнальчик? Да ему бы теперь накатить грамм сто-двести-триста.

Домой Ллен шел чертыхаясь.

Он нашел ее в девять вечера в недостроенном районе, на крыше щербатой девятиэтажки. Так и не сменившую мокрый плащ, потерявшую зонтик, превратившую светлые мокасины в комья грязи. Как она пробиралась через забор, как лезла на крышу, зачем сидела теперь на краю?

Наверное, он задницей чуял, что все не к добру, и потому отправил запрос в Реактор на предмет определения координат человека – ему, как служащему отряда специального назначения, ответили.

Подходить боялся. Мало ли, резкие действия, помутнение рассудка – черт знает, что у другого человека в голове. Понимал только, что оставить все как есть уже не может – совесть заест.

– Эй… Ты ведь не собралась прыгать? – спросил, остановившись в пяти шагах.

В здании сплошной недострой: дыры в стояках, отсутствующие ступени, а то и пролеты. Но тот, кто желает залезть наверх, отыщет дорогу. Отчаяние – оно такое, толкает на многое.

– Ты прав, – послышалось глухо, – мы чужие люди. Иди своей дорогой.

Внутри себя Лиза уже шагнула за край. Он зарубил ей последнюю надежду на свет, «ложный» свет, опустивший бы ее еще глубже во тьму, и тьма настала сейчас.

Дождь, наконец, перестал, но бетон мокрый. Пахнет пылью, сырым цементом; колышутся на ветру обрывки мешковины, которой крыли строительные материалы. А небо темное, погребальное.

Эйдан сел позади нее на выступ. Сам не знал, что собирался делать – ловить, если что?

– Давай без глупостей, а? – попросил, хотя знал, что звучит глупо и банально, он бы сам на эти слова не повелся.

Она просто сидела, просто молчала. Его пугали ее свешенные в пропасть ноги. Сказать: «Это пройдет?» У него и то не прошло до сих пор, у нее подавно.

Неизвестно сколько еще завывал ветер, гнавший и не умевший прогнать бесконечные тучи, прежде чем Лиза заговорила.

– Мы любили друг друга, знаешь… По-настоящему. Как дураки, неспособные поверить, что отыскали настоящее чувство. И счастливы были всего три месяца…

Снова сказать «пройдет»? «Отпустит»? Некоторых всю жизнь не отпускает.

– Только Макс ревновал… Дурачок. – Последнее прозвучало ласково и очень печально – мол, как можно было во мне сомневаться? – Вот и увидел, как меня не вовремя поцеловал Крис, однокурсник. Оукман всегда был наглым…

«…жаль, поздно дала ему пощечину…»

Перед глазами Ллена плыл кусок чужого прошлого: светлый коридор института, широкие окна, дерзкий и самонадеянный Крис, прижавший Лизу к стене. Макс с букетом цветов, смотрящий на эту сцену издалека…

– Он бы иначе не сел за руль пьяным. Никогда не садился.

«Из-за меня».

Чего Эйдан терпеть не мог, так это праздного самобичевания. И понял вдруг, что ему хватило собственного, вот прям позарез хватило. Пора или отпускать ситуацию к хренам, или исправлять ее; заработал на полную мощность мозг.

– Слазь, короче, – вдруг сказал Лизе, – придумаем что-нибудь.

От нее тишина. «Что тут придумаешь, если поздно?..»

Да не бывает поздно. Не на Уровнях, не когда ты служишь в Реакторе.

– Убирай ноги из пропасти, нервирует, – выплюнул грубо. Подумал, оценил риски, шансы, порядок действий. – Я верну тебя в прошлое. По крайней мере, постараюсь.

– В бар? – она даже улыбнулась, мол, какой парадокс. Зачем ей обратно в бар?

– Да не в бар! В тот день, когда тебя этот хрен с горы поцеловал. Сделаем так, что ты сохранишь об этом память, дашь ему по яйцам до того, как он полезет. Макс останется жив.

И вздохнул. Понял, что изворачиваться перед Дрейком придется крепко, потому что закон Эйдан переступит не единожды.

– В прошлое? – Лиза будто только очнулась. Повернулась впервые с того момента, как он влез за ней на крышу. – А это… можно?

Можно. Ллен был злее злющего.

– Ноги убери оттуда!

«Третий раз просить не буду».

Девчонка, сидящая не только на краю здания, но и на внутренней трещине между собой живой и собой мертвой, потихоньку затянула ноги на парапет, отодвинулась от края. На лице недоверие и первый проблеск надежды – она была готова цепляться за любую соломинку. Правда, все еще липла к ее сердцу тьма, но Лиза гнала ее, как умела.

– Это же… кем надо быть? – задала вопрос, и он понял.

– Я работаю на Комиссию. – Если уж честно, то честно. – Думаешь, человек со способностями метаморфа мог бы работать где-то еще?