Анна Цой - По льду

– Далеко идёшь? – раздалось удивительно близко ко мне, отчего я вздрогнула, да так сильно, что сама поняла, как была напряжена всё это время.

Это заметил и сидящий в откуда-то возникшем мягком кресле напротив нашей двери Артём.

– Всё хорошо? – спросил он.

Очевидно было, что он или планировал только идти на работу, или уже с неё вернулся, потому как на нём была та самая форма оперуполномоченного, в которой я не видела его ни разу. Красивый. Даже такой – уставший и с короткой щетиной на щеках. Опять.

– Что ты здесь делаешь? – я ещё раз оглядела кресло, которого здесь не было ещё утром.

Не принёс же он его сюда сам?! И главное: зачем?

– Жду тебя, – он хмыкнул и поднялся, чтобы подойти ко мне и подхватить коляску, – и шума от замечательных твоего мужа и его братца. Первого в обезьянник, а второго так уж и быть – пристрелю для тебя.

Он дьявольски улыбнулся и пошагал вниз по лестнице.

– Шапка где? – ревностный взгляд на меня.

Я, ещё не отошедшая от первой его «шутки», выдохнула, вспомнила о второй и решила ответить:

– В кармане. Т-ты… зачем ты сидел у нашей двери?

Он хмыкнул и ответил так же игриво и снисходительно, как и миллион раз до этого:

– Ответил уже, – весёлый голос с первого этажа, пока я спускалась с лестницы, – могла бы и послушать меня хоть раз, дурёха.

Я поджала губы, расправила коляску прямо здесь, чтобы снег не попал внутрь и не намочил одежду Сони, поглядывая, как он терпеливо дожидается нас у предусмотрительно открытой двери. Слишком обходительно. Было бы так всегда, а не только тогда, когда он чего-то добивается.

– Я на самом деле рад, что ты вышла сама, – он поднял верхнюю часть коляски, помогая мне перенести её через порожек, – шапка, Вася.

Я нахмурено спустилась по пандусу и встала рядом с его криво стоящей машиной, чтобы сделать так, как он говорит – иначе он не отстанет совсем. И плевать ему, что на улице тепло и безветренно.

– Вышла сама? Почему ты этому рад? – я толкнула коляску, радуясь, что снега ещё не так много, и колеса не застревают.

Мужчина вновь усмехнулся, сверкнул полицейской формой из-под не застегнутой куртки, о чём мне тоже захотелось возмутиться, но я смогла себя удержать – все же я не могла относиться к нему так же, как он ко мне сейчас.

– Прогулка, Васенька, – смешок, – свежий воздух. Здоровье. Слышала о таком? – хитрый взгляд, – вам с моей дочерью нужно много гулять.

Его иронии я не поняла. Но поняла, что он к чему-то клонит. И это скорее всего мне это не понравится.

– Что думаешь насчет кафе? – продолжил идти рядом он, – в мою машину ты не сядешь, я знаю, но до него можно дойти и пешком. М?

Я поджала губы.

– Нет, – прохладный ответ.

– Нет, – повторил он протяжно, – нет – это не так хорошо, как да. Так что, может всё же…?

– Артём! – не сдержалась я, – хватит. Честно. Свой выбор я сделала. О нём не… – я запнулась, – жалею. Поэтому… зачем ты вообще за нами идёшь?

Он опять хмыкнул, затем рассмеялся, сделал пару шагов вперед и достал из кармана сигареты. Несколько быстрых движений, затяжка и его прямой взгляд мне в глаза. Насмешливый и яркий, проявляющийся сквозь снежную «шапку» на голове.

– Я мщу, – правдивые слова.

Наконец-то. Я сглотнула, выдохнула сквозь ноющую боль в сердце и спокойно пошла вперёд, не показывая виду. Ещё бы. Я дождалась признания, вот только я не хотела показать то, что отомстить у него получилось.

– Не тебе, дурочка, – он всё так же стоял позади меня, с усмешкой вдыхая в себя сигаретный дым и выдыхая его вперемешку с паром, – тебя так легко было вывести, что я даже не понимаю, как ты пережила без меня этот год, Вася. Сознайся, что скучала.

Я, повернувшаяся было к нему, возмущенно вспыхнула и отвернулась, чтобы пойти вперёд без его глумлений.

– Прекращай, – прошипела я, слыша хруст снега под его ботинками.

– Прекращай что? Любить тебя? – он обошёл коляску быстрым шагом и встал так, чтобы преградить нам путь, – если не заметила – получается хреново. Как и у тебя. Может тогда домой? Хочешь большую детскую, Вась?

– Отойди, – вновь шёпот от меня.

– Знаю, что хочешь. Не ютиться в чёртовой затхлой однушке, а домой. У нас теперь вообще всё есть. Хочешь писать картины? Наймём няню! Забудешь об этом уроде.

– Отойди! – на этот раз из груди вырвался крик.

Соня завошкалась и тихо всхлипнула, однако глазки не открыла. Это оставляло у меня в сердце долю без укора для самой себя. Тёма дернул щекой, сделал шаг в сторону и поравнялся с продолжившей путь мною.