Анна Цой - По льду

– Знаешь, – он усмехнулся уже в сотый раз, – я же обижался на тебя этот год. На то, что ты отшивала меня всё это время. А потом как в голове сверкнуло узнать, что именно у вас произошло на той «вечеринке».

Я сжала челюсти. Он продолжил:

– Не только ты, твой муженек и Карина всё знали, – сигарета полетела в мусорный бак у лавочки, мимо которой мы проезжали, – этот урод рассказал Шанхаю, – нервный смешок, – а тот язык за зубами не держит.

По коже прошёл мороз. Но я нашла в себе силы ответить:

– Шанхай придумывает.

– Если бы, – он нажал на ручку коляски, аккуратно помогая мне вывезти её из сугроба, – со своими дружками он поделился в подробностях. Этот их Барсик мне всё рассказал.

Я нахмурилась.

– Они, конечно, идиоты, но за свою жизнь готовы рассказать всё. Даже если это порочит их главаря.

Я промолчала, не понимая к чему он ведёт. Да, я была плохой. Он узнал меня, как первую проститутку и предательницу. Но почему тогда не оставляет попыток сманить меня к себе? Издёвка слишком затянулась.

– И меня интересовало больше не то, почему ты живешь с ним. Мне это ясно – ради дочери, – пристальный взгляд исподлобья, – вопрос в том: почему ты не сказала мне? Если боялась осуждения, то ты точно дура, иначе говоря: твоя измена выставила тебя в ещё более гадком свете. И не только передо мной. Но ты… молчала!

Он был удивлён и возмущён в той же степени, в которой я недоумевала. О чём он говорит, у меня не было даже догадок.

– К чему ты ведёшь? – сдалась я, – о чём я молчала? Господи, и ты поверил пересказанным бредням какого-то непонятного парня?! Я даже не знаю, о чём ты говоришь!

Он сперва пристально посмотрел на меня, а затем кивнул.

– Понял почему, – жестокая усмешка, – значит моё предположение верно, Вась, – в его глазах мелькнула радость, но моментально омрачилась, – всё проще, чем ты думаешь. Намного проще и неприятнее, – задумчивость, – значит придётся идти от обратного. Суд?

Он с интересом меня осмотрел и улыбнулся.

– Ты свихнулся, – сообщила ему я.

Он махнул на меня рукой и продолжил идти с предвкушающей улыбкой.

– Про мщение, кстати, не забыла? – на его лицо легла печать хитрости, – там твоего мужа задерживают.

Я даже обернулась, чтобы увидеть, как у нашего подъезда стоит машина с мигалками. Бежать смысла не было – нас лишь могли забрать, как свидетелей. Если Артём не воспротивится.

– А говорил, что не мстишь мне, – ехать дальше я не стала, вглядываясь в толпу людей, но не различая вообще никого.

– А я и не тебе, – искренний взгляд, – Шанхаю и твоему уроду мужу. Последнему особенно.

Вторая фраза вышла у него совсем зло и прерывисто. Будто с яростью и очень сильной ненавистью.

– У меня ключей с собой нет, – решила сказать ему.

Он пожал плечами.

– У меня есть, – короткий ответ.

Я тяжело вздохнула.

– Я про свою.

Он улыбнулся.

– А я про какую? – глаза прошлись по моему лицу, – я же не дурак, и знаю, что в нашу ты не пойдешь из-за своей дурацкой «правильности». Могла бы и изменить своему мужу. Мне же изменила.

Я сузила глаза от ярости, развернула коляску и поехала к дому, понимая, что не успею, даже если побегу.

– У тебя совести нет, Васенька, – он ухватил меня под локоть и развернул к себе рывком, – ни капельки!

А после резко наклонился и впился губами в мои губы так, что я сперва опешила от его напора, а после буквально вспыхнула от нахлынувших ощущений. Горячий трепетный поцелуй перерос в спокойный и лёгкий, едва содержащий в себе прикосновение, а потому ощущающийся где-то на уровне эмоций. Тепло. Нежно. И ласково. Как не было уже больше года. Как хотелось ощутить уже больше года.

– Не делай так больше, – сказала я так, будто просила продолжать.

– Сознаешься, что счастлива от того, что ночуешь сегодня одна? – спросил он, когда я отступила от него и вновь шагнула к коляске.

Даже себе не сознаюсь. Как бы ни был он прав, но идти по его следам сейчас будет неправильно. Я почти умоляла себя спешить или просто двигаться быстрее, но могла только скрывать действительную радость от того, что произошло. Неужели меня ждало спокойствие и сон, впервые за… очень много месяцев.

– Нет, так нет, – усмехнулся он, – я тоже тебе не сознаюсь, что сделал всё это специально.

Тут уже хмыкнула я. Кто бы сомневался.

– У тебя, кстати, трое суток отдыха, – он был загадочен и важен, – могу на пятнадцать, но он потом совсем злой вернется. А тебе оно точно не надо.

Я кивнула, почти сказав ему спасибо. Кажется, я была плохой женой.