Татьяна Тэя - Дочка для владельца Империи

– Всеволод Петрович? – ко мне подходит зав отделением.

Его, наверное, уже просветили, кто я такой и как со мной следует обращаться. Уверен, я выгляжу странным пятном в этом суетливом царстве слуг Гиппократа.

Киваю, смотрю на мужчину чуть старше себя. Если мне тридцать два, то ему под сорок, а может, и меньше, просто перманентная усталость добавляет лет.

– Детское отделение в другом крыле, но мы сейчас пройдём…

– Мать покажите сначала, – перебиваю не совсем вежливо.

– Пациент в реанимации, туда нельзя…

– Я и минуты не задержусь, – смотрю на него, не моргая.

Мне надо удостовериться, что это Арина. Та самая Арина. Лживая, изворотливая предательница. Если бы я не был убит уходом отца, она бы не за что не обвела меня вокруг пальца. Но предатели всегда бьют по больному. Всегда находят момент наибольшей уязвимости. В них нет ничего человеческого. И с ними надо так же… Их же методами… Без пощады. Без прощения.

Заведующий отделением сдаётся. Мне выдают белый халат, который абсолютно бесполезен. Просят нацепить бахилы, в которых нет смысла. Я ведь даже в палату не захожу. Смотрю на неподвижно лежащее тело через стекло. Светлые волосы, заплетённые в косу, выбиваются из-под повязки. Профиль её. Трубка аппарата, торчащая изо рта, закрывает щёку. Но это, безусловно, Арина.

Я помню её другой. Живой, игривой. Испуганной и отчаявшейся тоже помню.

Невольно усмехаюсь. Тоже мне, спаситель невинных овечек…

Доктор не понимает, что меня так развеселило, но никак не комментирует.

– Она транспортабельна? – оборачиваюсь к нему.

– Определённо нет.

– Могу я тогда привести своего специалиста?

– Если хотите, но нужно разрешение на…

– Разрешение будет.

Мужчина хмурится, недоволен, что я постоянно его перебиваю.

– Когда можно будет её забрать? На ваш взгляд.

– Несколько дней я бы пациента не трогал. Через неделю, возможно, когда состояние стабилизируется.

– А оно стабилизируется?

– Кризис миновал.

Киваю. Мне, конечно, нужны ответы на вопросы. И дать их может только Арина. Так что пусть приходит в себя, а потом… потом поговорим. Ей придётся всё объяснить. И если этот ребёнок мой – самое главное: почему она скрыла беременность.

По дороге в детское отделение мы оба молчим. Но в лифте, возможно, чтобы избавиться от напряжения, доктор начинает объяснять про бумаги, которые мне требуется заполнить, чтобы забрать ребёнка.

– Забрать ребёнка? – переспрашиваю на автомате, впервые за долгое время ощущая растерянность.

О таком исходе я даже не подумал. Это совсем не похоже на меня, привыкшего продумывать действия на несколько ходов вперёд.

– У нас здесь не санаторий, – хмурится он. – В любом случае, завтра тогда позвоним в органы опеки…

Его слова меня злят, руки в карманах брюк сжимаются в кулаки.

– В этом нет надобности, – снова перебиваю и зарабатываю очередной недовольный взгляд.

Определённо я ему не нравлюсь. Это отчего-то меня веселит. Но веселье проходит, когда мы доходим до палаты, где стоит кроватей шесть, не меньше. Все дети с мамами, они настороженно смотрят на меня, не понимая, что такой человек забыл в этом месте. Кто-то начинает судорожно приглаживать волосы, и это действие вызывает во мне странную улыбку.

Впрочем, она быстро тает, когда я вижу одинокую металлическую кроватку в углу. Белую, казённую. И спящего внутри ребёнка.

Он такой маленький… То есть она… Лежит на спине, повернув головку на бок. Волосы у неё светленькие, как у мамы. Пока я не вижу никакого сходства с собой, но отчего-то внутри всё замирает. Между мной и ребёнком есть какая-то связь. Я её ощущаю.

А точнее мои ощущения подтвердит тест ДНК. Чтобы уж никаких сомнений не оставалось.

Отворачиваюсь, не в силах больше смотреть на… дочь? Снова неприятное, вернее, незнакомое чувство растерянности, накатывает. Это злит меня. Умом понимаю, что всё от неожиданности. Меня просто застали врасплох. Огорошили. Да и можно ли подготовится к подобным новостям. Взрыв из прошлого – не иначе.

– Вы можете позвать кого-нибудь? – прошу я.

Прошу, а не приказываю.

– Медсестру?

– Да и… что от меня требуется, чтобы забрать его? То есть Ульяну?

Имя на слух ощущается каким-то чужеродным, хотя миллион раз за свою жизнь произносил его. Только никогда не называл им кого-то другого, кроме матери. Почему Арина дала ей это имя? Специально? Наверняка, да. Знала, чем меня прошибить, в случае чего…

Далее я окунаюсь в бюрократические тонкости, параллельно с тем набираю сестру и прошу помочь со всем необходимым, чтобы обеспечить проживание ребёнка на моей территории.