Лия Роач - То самое чувство

Как только ко мне пришло осознание, что Никита нравится мне сильнее, чем кто-либо когда-либо до него, сильнее, чем должен, сильнее, чем я могла позволить себе признаться, я стала думать о нем, не переставая. Приятное послевкусие сменилось горечью. Я думала и о нем, и о том, что не должна о нем думать, что так нельзя, нечестно, что это предательство. Эти чувства мне, видимо, внушал живущий во мне ангел, моя правильная – лучшая – половина. Дьявол же во мне нашептывал, что Вика не заслужила такого парня, что она его не любит, использует, держит про запас. Но другая я возражала, что это, в общем-то, не мое дело, и если Никита позволяет ей так с собой обращаться, значит, его чувства к ней сильны, и у какой-то случайной девчонки вроде меня просто нет шансов.

В этих противоречиях и переживаниях я провела всю ночь, даже не пытаясь уснуть. От переполнявших меня эмоций я то и дело вскакивала с кровати – хорошо, Алиска спит как убитая, – и ходила туда-сюда по комнате, протирая длинную дыру в ковре. Я бесконечно прокручивала в голове каждую секунду нашего времени вместе, анализировала каждый его взгляд, каждое сказанное слово, выискивая мельчайшие признаки того, что я ему тоже понравилась, и для меня не все так безнадежно. Но увы, не находила. И наутро пришла к решению похоронить в себе это проклюнувшееся чувство, название которому я давать остерегалась. Пришла к решению выкинуть – постараться выкинуть – прошедший день из головы, прибегнув к древней восточной мудрости про зло, которое если не видеть, не слышать и не говорить о нем, то его вроде как и не существует. А значит, не нужно никому рассказывать ни о том, какое впечатление на меня оказало это внеплановое знакомство, ни даже о самом его факте. Ни сестре, ни маме, ни Лельке, хотя на пробежке на следующее утро удержаться было очень трудно. Ни, конечно же, Вичке. Эмоции выплескивались через край, но я держалась и притворялась обычной Кирой. И даже думала, что у меня это отлично получается. До этого разговора с Аллой.

Но стоп! Хватит заранее себя накручивать – может, и правда, у Аллы дар чтения по бесхитростным детским личикам, или я при ней расслаблялась, и нацепленная маска беззаботности чуть сползала с моей мордахи, что и позволило ей проявить чудеса проницательности. Заметь мою ненормальность кто-то другой, уже бы тоже наверняка спросили о причинах, а не стали играть в молчанку. Кому это надо? Или же замечают, но не придают особого значения, списывая на осеннюю хандру, запарки в школе и прочие дополнительные нагрузки. Да мало ли поводов у современного подростка уйти в себя? Гораздо больше, чем я способна придумать. Короче, поднимайся-ка, Кира Владимировна, и дуй на кухню готовить ужин. Тебе еще сегодня наряжаться и наносить боевую раскраску, как именовал папа мои попытки в вечернем макияже, – Вика все-таки добралась до нас с Обуховой, и вечером мы идем в клуб. Теперь думать, что надеть…

И как будто эта мысль была условленным сигналом, телефон тут же оповестил о полученном сообщении от Виолетки.

"Кира, че серьезно в платья вырядимся?"

Я вздыхаю, вспоминая Вичкино заявление "Форма одежды максимально развратная. Будем ловить мужиков на живца".

"Клубника атакует меня месседжами с угрозами, но я собираюсь облачиться в слимы и, так уж и быть, топ выберу с пайетками. Выряжусь по полной. Чтоб не придиралась".

Ее скалящийся смайл в конце сообщения более чем соответствует моему настроению в отношении выбора наряда. Я тоже склоняюсь к тому, чтобы пренебречь советами клубной завсегдатайши, и ограничиться джинсами и каким-нибудь ярким – чтобы не совсем уж буднично выглядеть – верхом. Им еще придется озадачиться. Если у себя ничего стоящего не найду, возьму Алискин – у сестрицы полно подходящего барахла. Она и в школу наряжается, как в ночной клуб.

"Тоже думаю забить на ее указания и пойти в удобном. В этих клубах всегда так холодно, я постоянно мерзну и вряд ли вообще сниму свитер. Ради кого я должна в платье морозиться?!"

По дороге на кухню получаю от нее большой палец и боевое наставление: "оки, выступаем единым фронтом, держим оборону, не сдаем позиций", отправляю в ответ краткое "ОК" и принимаюсь за чистку овощей для фирменного фамильного рагу.

Не проходит и пятнадцати минут, я едва успеваю закончить с кабачками и картошкой, как смартфон вновь оживает. На этот раз к моей сознательности взывает сама Виктория. Но ее требования прямо противоположны, и текстовым сообщением она не ограничивается. Пользуясь тем, что дома одна, я прослушиваю ее голосовое через динамик.