Ксения Богда - Беременность от бывшего

– А тут что, одна комната? – сдавленно пищу.

Перед глазами что-то вроде студии. Огромный диван, камин, барная стойка, кухонный гарнитур, панорамное окно с видом на темный и жуткий лес.

И все!

Никаких дверей, ведущих хотя бы в туалет.

– А сколько тебе надо? Штук сто?

– А душ с туалетом? – продолжаю пищать как испуганная мышь.

А это только веселит бывшего. Вон как довольно скалится.

– Катена, это ж природа. Какой душ? Какой туалет?

Округляю глаза. Надеюсь, в этот момент я очень хорошо передаю мысль, что он идиот.

Потапов складывает руки на груди, отчего мускулы надуваются и становятся вообще нереальных размеров.

– Черт, ты что, все это время сам топором махал на своих лесоповалах? – бормочу под нос.

К моему счастью, бывший задумывается о чем-то своем и не слышит вылетевшего замечания.

– А ты можешь выйти?

– Куда? На улицу? Вот уж дудки, – фыркает Потапов и, кажется, врастает в пол.

Закатываю глаза. Думаю, как бы избежать надвигающегося Армагеддона.

Потому что именно он и случится, когда Миша увидит мой живот.

Потапов снова врубает медведя и рычит.

– На счет «три» я подхожу и сдираю эту тряпку, – злится, вон как глаза сверкают, – раз…

Делает шаг ко мне. А мне отступать некуда, я от двери и не отходила.

– Хорошо, ладно, – поднимаю руки в знак капитуляции, – стой там, не подходи ко мне.

Достаю из валяющейся у ног сумки сменную футболку и кофту.

Ощущаю пронзающий взгляд, от которого ноги подрагивают.

Я понимаю, что он прав. Потапов прав. И сейчас я обязана думать не о сохранении тайны, а о своем здоровье. Потому что я не одна и забочусь ещё кое о ком.

И любая простуда может стать проблемой.

Кусаю губу. Делаю глубокий вдох. Напоследок мысленно проговариваю молитву, чтобы Потапов, увидев живот, не прибил меня сразу же.

Дал хотя бы убежать.

С неохотой стаскиваю кофту и наблюдаю, как стремительно бледнеет Потапов, смотря на мой живот.

– Это что такое, мать его? – от его рева стены содрогаются, а я делаю шаг назад, вжимаясь в дверь.

Упс! Кажется, я недооценила степень его бешенства.

Потапов прищуривается.

– Катя, это что? – указывает на живот.

Прикрываю его. Хочу защитить от пронзительного взгляда.

– Это… – опускаю глаза, – я же говорила. Развод праздновала.

– Кушала много?

Этот вопрос пропитан сарказмом и недоверием.

– Есть косяк.

Миша выгибает бровь и зловеще сверкает глазами. Я же пытаюсь справиться с заторможенностью. Нужно как-то умудриться перестать блеять и оправдываться.

Хотя энергетика Потапова кого угодно с ног свалит, и я не исключение.

– Ну-ну. Я вдруг стал похож на дебила?

Пожимаю плечами, все ещё прикрывая руками живот.

– Мало ли. Четыре месяца прошло и все такое.

Миша раздраженно рычит. Стискивает зубы. Задирает голову и выдыхает, но, судя по вздувшимся венам на шее, успокоиться у него не выходит.

– Не ври мне, черт! Это ни фига не от еды, – все же происходит взрыв.

Вздрагиваю от громкого голоса.

– Ты беременна. И ты не сказала об этом мне.

И это обвинение наконец-то возвращает мне боевой настрой.

Складываю руки на груди и пронзаю Потапова недовольным взглядом. Но на его лице не дергается ни единой мышцы.

– Это тебя не касается, Потапов.

Он звереет на глазах. Но на меня это больше не действует. Я прекрасно понимаю, что его злость не на меня сейчас направлена, а на ситуацию и на этот сюрприз.

Именно сюрприз, а не сам факт моей беременности.

– Не касается? Да это же мой ребенок. Очевидно же.

Поражает его уверенность в этом вопросе. Будто бы я за эти четыре месяца не могла ни с кем…

При одной мысли о другом мужике меня мутит. Хотя токсикоз меня не мучил, и сейчас тошнота для меня неожиданна. Ну да, не могла…

– У тебя никого не было после развода нашего, – ошарашивает меня фразой.

Хлопаю глазами.

– С чего такая уверенность? Я не клялась тебе в верности до конца дней.

Спрашиваю, скорее для того, чтобы побесить его.

– Потому что ты не легкомысленная девка, которая налево-направо.

– За четыре месяца у меня вполне мог появиться мужчина. Представляешь.

– Но не появился, – продолжает гнуть свое Потапов, – это мой ребенок, Катен.

Сокрушенно качаю головой.

– Нет, Миш. Это мой ребёнок.

Я все ещё умалчиваю о некоторых деталях. Незачем ему знать.

– Да ну? А ты от фрамуги забеременела, видимо?

– Ещё разок, – выдыхаю, заставляя себя успокоиться, тем более и Потапов больше не орет как раненый зверь, стоит, только глазами сверкает. – Это. Тебя. Не. Касается, – произношу чуть ли не по слогам.