Элен Форс - Не играй с огнём

– Адам. – прошу его умоляюще. – Не нужно так со мной…

– А как нужно? – спрашивает пытливо меня Гром, проникая пальцами внутрь, лаская чувствительную точку. Гром играет с моим клитором, разжигая томившийся шесть лет огонь. Я всё ещё помнила оргазм от его поцелуя. Тело ждало его. Я затрепетала в его руках, пытаясь сомкнуть ноги, но Адам был сильнее физически. Воля трещала по швам. – Так? Так с тобой нужно?

Он двигался во мне, наполняя на два пальца и немного растягивая. Я стонала пошло в такт его фрикциям, не заметив, что Гром больше не удерживал горло, он ласкал мою грудь рукой.

Узел взорвался, и я стала содрогаться, кончая ему на руку, не в силах сдержать предательского крика. Руки сами цеплялись за широкие плечи Грома в поисках опоры.

– Адам. Адам! – я лихорадочно повторяла его имя, теряя остатки гордости и сил, повисая на Громе. Он пах всё также, его терпкий мужской запах сводил меня с ума. Я словно бредила на яву.

Гром во плоти ласкал меня, заставлял стонать на весь квартал. Адам был рядом. И вроде родной, но одновременно с этим уже какой-то чужой.

Машина остановилась у гостиницы. Водитель был бесстрастен, словно не видел и не слышал ничего. А у меня не было сил даже на стыд. Гром подхватил меня на руки и понёс в свой номер, не спрашивая моего мнения и желая закрыть гештальт.

Я очнулась только, когда оказалась на огромной кровати без платья. Действовал Адам быстро, расправляясь с моей одеждой и переворачивая на живот. Одежда падала на пол рваными кусками, слабо напоминая предмет гардероба. Так, тряпки половые…

– Нет! – решительно, но с запозданием крикнула я, отталкивая Адама и отчаянно сопротивляясь. – Адам, пожалуйста, отпусти меня. Между нами всё закончилось! Я не хочу тебя! Слышишь!

Тело пронял холод. Я боялась его до чёртиков.

Шарила лихорадочно пальцами по покрывалу, пытаясь найти за что можно было зацепиться. Адам сжимал меня своими накачанными руками, удерживая на месте без особого усилия. Он был больше и сильнее, он полностью владел ситуацией. Я отчаянно вертелась под ним, умоляла остановиться.

Держал он меня намертво.

Ещё больше, я боялась, что Гром узнает правду и будет надо мной смеяться. Это будет его оглушительная победа.

Слёзы текли водопадом, насквозь пропитывая простыни моей болью.

– А Олежик значит в твоем вкусе? – интересуется он и шлёпает меня сильно по голой попе, оставляя на ней красный след. Пошлый звук заполняет комнату, оглушает меня. Бьёт по расшатанным нервам. – Нравятся павлины, звёздочки медицины? Или ты возбуждаешься от подарков и московских перспектив?

– Точно, не нравишься ты! – Я пытаюсь сопротивляться, но Гром прижимает меня к кровати и жестоко не позволяет выскочить из его плена. – Мерзкий подонок. Папа был абсолютно прав на твой счёт! Ты всегда был лживым, мелочным негодяем! Как я раньше не увидела в тебе насильника?

Мои слова ещё больше разжигают огонь ненависти внутри Адама. От его рыка кожа покрывается гусиными мурашками синеватого цвета. Мне страшно.

– Сука… Избалованная продажная сука! – Гром не оставляет мне и шанса на свободу. Он спускает штаны и приставляет член к моей пылающей попке. Я чувствую толстую головку, потирающуюся о ягодицу. Она рисует крест на нежной кожи.

Издаю свистящий крик, жмурюсь.

Чёрт. Как же страшно.

– Адам, прошу тебя, давай лучше поговорим. Не поддавайся, пожалуйста, эмоциям… – не успеваю договорить, потому что член Грома входит в мою влажную пещерку с одного толчка, заполняя до предела и раздирая на две части. В меня практически вбивают кол. От боли становится нечем дышать. – А!

Перед глазами темнеет и я заставляю себя расслабиться, чтобы Гром ничего не повредил мне. Просто бессильно падаю под ним, чувствуя себя растоптанной и наказанной, унизительно нанизанной на толстый член против воли.

Меня поделили пополам. Нанизали как мясо на шампур.

Адам замирает позади меня, боясь двигаться. Закрываю лицо руками от стыда. Как хочется умереть, провалиться в ад и никогда больше не видеть его красивое и холодное лицо. Когда Гром выходит из меня, я подтягиваю ноги к груди и тихо плачу.

Мой особенный первый раз.

Его член окрашен в алое. Неподдельное подтверждение тому, что я не шлюха.

– Ева? – его голос меняется, становится немного нежнее. Адам даже проводит ласково рукой по мокрым волосам, чтобы лучше рассмотреть моё заплаканное лицо. Гром поражён. – Что это значит?

Качаю головой, не хочу говорить с ним, знать его не хочу, но Гром насильно укладывает меня под себя, расставляет широко ноги и касается нежно пульсирующей от боли плоти.