Соль Решетникоф - 160 шагов до тебя

– Наши с ним отношения так и не сложились, – вздохнула я, шмыгнув носом. – Он всегда бросает меня, – и вытерла запоздалую слезу.

– Он никого не бросает! Всевышний и сейчас рядом с нами, – священник похожий на Деда Мороза обернулся и приложил руку к груди, сделав паузу. Потом принялся протирать икону.

– В моей жизни были одни потери, – мой голос дрогнул, плечи опустились.

– Самые большие испытания он бережет для избранных.

– Я их не хочу!

– Нас и не спрашивают. Но с очищенной душой даже отпетый негодяй становится человеком…

Потом он отставил корзину в сторону, присел рядом, скрестил руки на груди и продолжил:

– Тоже люблю бывать наедине с Господом, так, чтобы без посредников. – Он неожиданно улыбнулся, но потом стал серьезнее:

– У меня есть молитвы для любого случая. Собственно, каждый раз, когда я сюда прихожу, сочиняю хотя бы одну новую.

– Тогда дайте мне ту, которая избавит меня от вины!

– У тебя нет вины. Это опыт. И нет ничего плохого в том, чтобы повторять ошибки.

– А жить с тем, которого не любишь – это опыт? А не искать того, кого не можешь забыть?

– Ты слишком рано жаждешь получить ответы. Я вот так и не нашел их…

Мы встретились взглядами, и я обратила внимание, что его глаза мне знакомы. Но откуда? Дед Мороз! У всех Дедов Морозов они такие! Вызывающие доверие.

– Тебе кажется, это именно то, что сейчас нужно, а потом появляется человек, без которого не можешь дышать, и ты ведешь себя глупо! – Он снова достал из корзины полотенце. Недовольный результатом своего труда, еще раз протер Via Crucis и добавил: – Счастье приходит и уходит. Но именно трудности дают нам понять, что является по-настоящему важным в жизни.

– Нет, в моем случае как раз все наоборот!

Он снова засмеялся, но глаза при этом остались печальными:

– Все равно качели! То вверх, то вниз. На то она и жизнь. Все, что ты можешь сделать, это просто продолжать жить.

Священник ушел вглубь алтаря, свернул налево и исчез в двери с табличкой «служебное помещение».

Да уж. Что есть моя жизнь? Взлеты и падения. «То вверх, то вниз». Но я столько раз падала, что пора бы и начать подниматься.

Выйдя из церкви, я пошла в сторону, где у дороги стояла светловолосая девушка. Я заметила ее землисто-фиолетовые стопы в сланцах и закуталась посильнее в шарф. Руками с пальцами такого же цвета она сжимала жестянку для подаяний. Холодный январский ветер трепал спутанные пшеничные волосы до плеч и длинную пеструю юбку. Когда мы с ней поравнялись, она замычала и протянула жестянку, позвенела мелочью.

Я порылась в сумочке и бросила туда три монеты. Девушка не сводила глаз с кулона в виде капли из жемчуга на золотой цепочке, доставшегося мне в наследство от мамы. Я дотронулась до него, вспоминая, как отвоевывала его у цыганки.

Мои воспоминания прервал вибрирующий в сумке телефон. Раздосадованный голос Леи, моей работницы, взывал к спасению:

– Ассоль! Нужно, чтобы ты вернулась! Срочно! Это катастрофа!

Я родился на Сицилии. Там растут самые большие и душистые лимоны. Там самое прекрасное море и щедрое солнце. Но совсем нет работы. Молодым людям редко удается дождаться своего счастливого случая. И тогда они покидают родимый дом и уезжают на север.

Мое падение началось с того, что я пошел против воли отца. А ведь он прекрасно знал, что мафия способна на все – она найдет тебя повсюду, куда бы ты ни уезжал. Как же я ошибался!

После гибели родителей я вернулся в Турин. Жизнь стала налаживаться. Даже если мысли найти убийцу не покидали меня, внутри крепла мечта о своем деле. Я работал по вечерам и выходным, нарабатывая опыт в механике точных приборов.

Казалось, прежняя жизнь умерла вместе с родителями и братом. Я рос профессионально, не чураясь и более скромной работы.

Как-то шеф сообщил мне, что хочет отправить в составе партийной делегации в Узбекистан. Это было отличным шансом представить там мое новое изобретение – прибор для взвешивания хлопковых волокон.

А там я встретил ее. Это было похоже на удар под дых. Нет, в самое сердце! Александра, Сандра. Она была моим переводчиком. Такая неприступная и надменная! С улыбкой королевы. Я робел в ее присутствии, испытывал странное, совершенно новое для меня чувство. Будто уже наперед знал, как она посмотрит, как поправит волосы, кивнет, возьмет короткую паузу, прежде чем переведет слова шефа мне, улыбнется уголками рта.