Владимир Кривоногов - Ненужный человек

Я с трудом оторвал взгляд, посмотрел на незнакомку. Тонкая, ломкая, как осенний лист, красивая, как сама осень. Она явно была на грани. И как Вадим не замечает этого? Она никого вокруг себя не видела, ее глаза походили на колодцы со студеной водой, в которой утонуло немало горестей и печалей, и теперь их призраки рвались наружу. Дуновения теплого летнего ветерка хватит, чтобы она сломалась. И, словно услышав мои мысли, девушка закостенела, глаза ее наполнились студеной водой с самого дна колодцев. Она содрогнулась и заплакала. Рыдала тихо, не прикрывая скривившийся рот, не вытирая потоки влаги на щеках и шее, вцепившись пальцами в платье на коленях. При виде нее, все тепло этого ясного, веселого дня испарилось. Зелень тополей, берёз, рябин вяла, дети переставали смеяться, настолько огромным было ее горе, что рвалось наружу.

Краем глаза я заметил движение. Вадим украдкой достал телефон, незаметно включил камеру и навел на девушку. Он сделал вид, будто что-то сосредоточенно читает с экрана, может, сообщение от жены или начальника, а может, научную работу по психологии. Незнакомка не видела его манипуляций с телефоном, она вообще ничего не видела.

И тут случилось странное.

Из меня медленно вышел веселящий газ, что заполнил легкие при виде Вадима. От этого газа хотелось смеяться, громкой говорить и расточать комплименты.

Больше не хотелось.

Удивительно, но за считанные секунды Вадим стал для меня просто человеком. Пелена спала, луч прожектора погас, оставив его неприглядный силуэт на грязной сцене.

Я освободился.

Девушка продолжала плакать, когда я подошел и поздоровался с Вадимом. Он торопливо выключил камеру на телефоне и убрал его в карман джинсов. Несмотря на откровение, свалившееся на меня минутой раньше, лицо мое расплылось в улыбке, которую было не стереть, даже если бы я собрал всю свою волю в кулак. Такое случается каждый раз, когда встречаешь человека из прошлого, который оставил в нем теплый след. К моему удивлению Вадим ответил на улыбку. Он сердечно тряс мою руку, хлопал по спине, когда мы обнялись, смотрел живыми, веселыми глазами.

Покончив с приветствиями, мы сели. Я взглянул на незнакомку – та уже взяла себя в руки, вытирала слезы и прикрывала рот ладонью. Я хотел было подойти, спросить, все ли у нее в порядке, но не мог себя пересилить, словно своим вопросом я обличу себя, дам понять, что видел нечто настолько личное, о чем лучше забыть. Я не смог. Просто долго смотрел на нее, пока не услышал:

– Да уж, я тоже охренел.

Вадим говорил в полголоса. Слова звучали неровно, будто изнутри рвалась веселость человека, сумевшего поймать редкий трофей в свою коллекцию. Нахлынувшая было радость от встречи испарилась.

– Ты получил письмо? – спросил Вадим, заметив, как опустилось и потемнело мое лицо.

Я кивнул, достал сигарету и закурил.

– Значит, все в силе, – Вадим усмехнулся, удивленно добавив: – Я уже и думать забыл. Десять лет прошло, а они нас нашли! И что теперь, собираем всех наших? Это ведь их тоже касается.

– Да, я уже написал Саше и Костику. Думал, ты с Игорем свяжешься.

– А Кирилл?

При звуке этого имени внутри у меня что-то неприятно отозвалось, будто темное эхо прошлого. На краю сознания всплыли воспоминания о нашем последнем разговоре с Кириллом.

– Он офлайн, – сухо ответил я. Потом затянулся, выдохнул дым, и продолжил. – Я ему позвоню, когда всех соберем.

Вадим понимающе кивнул, откашлялся.

– Ты помнишь, что тогда было? – спросил он тихо. – Ну, в тот год, когда мы подписали этот договор.

– Слабо. Целая жизнь прошла. Мы тогда совсем другими были.

Я глубоко затянулся, подержал горячий, смолистый дым в легких, и выдохнул.

– Так и не бросил? – Вадим заговорил, как раньше – с превосходством, блуждающей ухмылкой и чуть прищуренным взглядом.

– Бросал, – я отправил окурок в пустую урну и улыбнулся. Он коротко зашипел в лужице, оставленной ночным дождем, и затих. – Потом опять начал. Семья, дети, ипотека, – у меня вырвался грустный смешок.

– Понимаю, – так же грустно усмехнулся Вадим.

И мне вдруг сделалось так паршиво, будто все внутренности скрутило в узел и тянет куда-то в глубину, где нет света. Я бросил взгляд на соседнюю скамейку, но незнакомка уже ушла. Было в ней что-то родное, что-то, что я способен был понять.

Наверное, Вадим ощутил то же самое, потому что он заговорил непривычно бодрым голосом, точно и не было этого не задекорированного вступления, когда мы говорили о «действительно важных вещах».