Марина Светлая - Если это любовь (СИ)

Он же наклонился, нежно поцеловал ее руку и сказал:

– Это была страшная тайна, которую ты не должна была знать. Но оставлять меня после тридцатилетнего брака уже поздновато, не находишь?

– Вот на это даже не надейся! – Изольда улыбнулась, от чего стала выглядеть еще лет на десять моложе, взяла мужа под руку и мечтательно протянула: – Идем встречать нашего непутевого сына с нашей удивительной невесткой. И дернул же тебя черт их пригласить!

– Семья должна быть сплоченной, – пожал плечами Николай Васильевич.

Поезд опаздывал. Минут на пятнадцать точно.

И Лизка, выглядывая в окошко, вздыхала не менее тяжело, чем несколькими минутами ранее ее свекровь. Она бы растянула эти пятнадцать минут еще часов на пятнадцать. Удивительных родителей своего удивительного мужа она боялась, как огня. Было в них что-то недосягаемое. А машинистке комитета комсомола сутисковского завода «Автоэлектроаппаратура» – тем более. Она собственного мужа перестала по имени-отчеству называть только после того, как он после свадьбы провел с ней обстоятельную беседу по этому поводу.

Теперь она периодически косилась на свое отражение на стекле и думала, что, может быть, зря подстриглась. Скажут еще, что селючка под городскую заделалась. А рожа все равно сельская.

– Довго ще? – спросила она своего ненаглядного супруга, сидевшего рядом.

– Скоро будем, – ответил Павел и поднялся, чтобы стащить с полки чемодан.

Потом снова присел рядом с Лизой, обнял ее за плечи и негромко проговорил:

– Ты, главное, не переживай. Все хорошо будет. У нас на даче славно, вот увидишь. И море рядом. Будем с тобой на пляж каждый день ходить.

– А сьогодні вже нє? – чуть оживилась Лизка. – Не вийде?

– Ну, если только на луну посмотреть, – рассмеялся Горский.

– Ой, я шось не подумала, – улыбнулась Лизка. – Паш, а ти банку з клубнікой не забув, га? Цей год не варення – казка вийшло!

– Как я мог ее забыть, если ты сама ее в чемодан упаковала? Отцу вручишь – он сладкое любит.

– А Ізольда Ігнатівна шо любе?

– Мясо, – усмехнулся Павел.

– О! То я можу таких котлєт наробить! Ну ти ж знаєш, які в мене котлєти, Паш!

– Нет, Лиз, готовить ты не будешь, – ответил Павел. – Мы едем в отпуск! Отдыхать! Да и мама привыкла к тому, что Ольга Степановна готовит. Это наша домработница с незапамятных времен.

– А шо я буду дєлать? – Лизка изумленно воззрилась на своего супруга, привычно уже почувствовала, что сердце в груди забилось чаще от одного взгляда на него, но тут же ринулась в бой: – Нє, то не діло! Ти хочеш, шоб я зі скуки померла? В вас хоч огород на дачі є?

– Лиза, – сдержанно заговорил Павел, из последних сил стараясь не рассмеяться. Слишком ярко он представил себе картину, как поутру Лиза копает грядки под помидоры среди материных роз. – Лиза! Для того, чтобы ты не умерла со скуки, у тебя есть я! Тебе мало?

Вся беда в том, что Лизка уверена была – ей много. Павла Николаевича Горского – для нее слишком много. Влюбленная в него с первого рабочего дня, она шесть лет пыталась его покорить, как трактора покорили целину. Или как если бы получилось повернуть сибирские реки вспять. А теперь, когда покорила… кстати, весьма неуклюже и как-то неубедительно, никак не могла понять – и за что ей, Лизке Довгорученко, такое счастье. Ведь смирилась давно, что он – птица совсем другого полета. Потому что это только так говорят, что в Советском Союзе все равны. Но на поверку выходит, что он – юрисконсульт из интеллигентной семьи, а она – только что пишет без ошибок. И то не всегда.

Нет, они хорошо жили. Восемь месяцев уже. Но мысль о том, что Павел вот-вот опомнится, одумается, нет-нет, да и лезла в голову. А теперь еще эта дача, будь она неладна! Ей бы хоть слово понять, что они там между собой говорить будут! Папаша-профессор, мамаша – дочь композитора, Паша… Паша – солнце на ее жизненном небосклоне!

Лизка улыбнулась и, надеясь, что ее голос звучит достаточно беззаботно, ответила:

– Ну і шо ми будемо робити?

– Мы… – Горский обнял Лизу крепче и принялся рассказывать, – будем валяться на пляже, купаться в море, ездить в город. Жаль, театры закрыты, но мы будем гулять. По улицам, в парках. Машину у отца возьмем и куда-нибудь съездим. Не переживай, еще отпуска не хватит…

В этот момент поезд скрипнул тормозами в последний раз, дернулся и встал, как вкопанный.

– Вот и приехали! – улыбнулся Павел.

– Ой, мамо, – пробормотала Лизка и схватилась за сумку.

– Мама наверняка уже здесь.