Марина Светлая - Если это любовь (СИ)

– Допустим, я скряга, – хохотнула Таня, поворачиваясь к нему. – У тебя это заняло от силы двадцать минут. А мне приятно.

Она спустилась на одну ступеньку, не отрывая взгляда от Павла. И оступилась.

Каблук поехал, и Таня полетела вниз прямо в руки Горскому.

Он сначала сделал, потом подумал. Впрочем, даже если бы сделал наоборот, все равно подставил бы руки, чтобы подхватить Таню, когда заметил, что она падает.

– Пожалуй, прекращай лазить на стремянку. Точно угробишься!

– До сих пор же не угробилась! – радостно объявила Таня, обхватив его плечи, и ослепительно улыбнулась.

Так ослепительно, что Лизка, топавшая по грунтовой дороге с Изольдой Игнатьевной по направлению к даче Горских, едва и сама не ослепла. Однако ей хватило выдержки спокойно дойти до калитки во двор, спокойно войти и спокойно подняться на веранду. Правда, она уже почти ничего больше не видела и не слышала. Даже того, как скрипнула калиткой ее с нынешнего дня обожаемая свекровь.

– Морс будешь малиновый? – донеслось до Лизы. – Ольга Степановна сама варит.

– Буду, – негромко отозвалась она. И тоже ослепительно улыбнулась. – І обідать буду. Я ж не їла!

– Нет, так дело не пойдет! Ты теперь должна хорошо питаться. За двоих, – решительно заявила свекровь, направляясь в дом.

– Мамо! – вдруг позвала ее Лизка. – Мам!

– Что такое? – обернулась Изольда Игнатьевна.

– Ви Пашкє поки шо нічого не говоріть… Я хотіла… шоб він як-то… здогадався… Або потім сама скажу.

– Ну хорошо, не скажу, – свекровь замялась, – но ты сильно-то не тяни. Мужчины они… иногда… – Изольда Игнатьевна взмахнула рукой и, на мгновение замерев, решительно направилась на кухню. Главное теперь – полноценное питание, остальное утрясется.

– Иногда… – растерянно повторила Лизка и мотнула головой, сбрасывая с себя наваждение. Павел с балериной на руках – это уже слишком!

… о беспомощности короля

Пятничный вечер протекал бы довольно вяло и томно, если бы не светопреставление, творившееся в измученной Лизкиной голове. Она сидела на диванчике и усиленно делала вид, что читает. Собственно, всю последнюю неделю она делала вид, что читает. На даче обнаружилась библиотека. В библиотеке нашлись «Три мушкетера» всем составом. Спроси сейчас Лизку, о чем книга, она не ответила бы. Она заняла наблюдательную позицию. Еще в понедельник, после того, как благоверный был уличен в том, что носил на руках гражданку Коломацкую Т.А.

Сцен Лиза не устраивала. Со сценами решила повременить. В крайнем случае, патлы она этой артистке балета всегда успеет повысмыкивать. Главное было – разобраться, что происходит с Пашкой.

Ясное дело, что происходит! Первая любовь не умирает. Тем более, невеста. Кто его знает, что там у них такое приключилось, отчего разбежались? Лизка очень хорошо помнила тот день, когда почтальонка ТьотьЗін рассказывала, что ему из Одессы от какой-то Татьяны письмо за письмом чуть ли не по три раза в неделю приходит. «Я к вам пишу, чего же боле…» Лизка еще тогда поняла – точно! Невеста! А уж когда об этом все заговорили, что, дескать, занят юрисконсульт, и даже холостяком почти не считается, то все стало на свои места.

А может, Татьяна устала ждать… Все-таки города разные. И не ездил Горский в Одессу. За семь лет первый отпуск.

А может, думали, что любовь прошла, а она не прошла. Потому что настоящая же любовь не может пройти!

А может, это она, Лизка, на самом деле настоящая разлучница!

И Лизка притаилась. За книгой. За всеми тремя мушкетерами с д’Артаньяном!

Вот только после отъезда Таньки в Одессу, ничего примечательного обнаружено не было. Павел был как Павел. Ел, пил, спал, купался в море, загорал, щекотал ей бока. Ничего особенного. Лизка даже постепенно оттаивать начала.

Если бы не эта проклятая пятница! Ни с того, ни с сего!

В гостиной было трое. Сама Лизка, Николай Васильевич и «мамо». С тремя мушкетерами – шестеро (д’Артаньян седьмой). А она сидела и гадала – знают ли они, что Павел, наверное, к Тане поехал?

– Который час? – вдруг поднял голову от шахматной доски свекор.

– Скоро восемь, – задумчиво отозвалась Изольда Игнатьевна, размышляя о том, что ее любимый пасьянс не сходился вот уже в который раз за вечер!

Николай Васильевич хмыкнул. Лиза про себя взмолилась, чтобы он не вздумал даже спрашивать у нее…

– И где его носит? Этого секретаря заводского комитета комсомола? Лиза?

Їтіть твою матінку!

– В город поєхал, – подала голос Лизка. – Товариш в нього там.