Софи Пемброк - Самый нежный поцелуй

– Я им то же самое сказал, – откликнулся Джаспер, пожав плечами. – Но, честно говоря, кровать есть кровать, я смертельно устал, и мне все равно, с кем делить комнату.

Он бросил полотенце на перекладину, затем поднял ее, чтобы выйти, и направился к Тори.

– Так что показывай дорогу, соседка. – Он одарил ее неприятной ухмылкой, которая одновременно раздражала и, как ни странно, успокаивала. Все остальное сегодня казалось неправильным и неуместным, но, по крайней мере, Джаспер оставался Джаспером.

Тори сомневалась, что ночь с Джаспером послужит ей утешением, однако делать было нечего. Она лишь надеялась, что, когда Лиз и Генри ремонтировали комнату, они поставили двухъярусную кровать или что‑то в этом роде. В противном случае их действительно ждала очень неловкая ночь.

– Я могу лечь на полу, – предложил Джаспер, с неприязнью взглянув на узкую кровать. Похоже, что кровать даже не односпальная, и место на полу показалось ему более удобным, с той лишь разницей, что рядом не будет согревающего человеческого тела. В гостинице не было отопления. Тепло от огромного камина в баре сюда не доходило, и от старых каменных стен этой крохотной комнатушки с убогой кроватью, небольшим книжным шкафом и стулом возле двери веяло ледяным холодом.

– Если ты замерзнешь насмерть в моем присутствии, твой отец меня уволит, – изрекла прагматичная Тори.

– Приятно осознавать, что тебя так волнует мое благополучие, – не преминул ответить он. Она не утратила своей язвительности. Это хороший знак. Иначе он стал бы за нее переживать.

О, кого он обманывает? Он все равно беспокоился о ней. Дома, во Флэкстоуне, Тори всегда была сдержанна, у нее все было под контролем. Здесь, в «Мурсайд‑Инн», она казалась такой… нервной, беспричинно суетилась, перескакивая с одного предмета на другой, чтобы не останавливаться и не оглядываться по сторонам.

Нечаянная встреча с семьей ее явно обескуражила.

Джаспер прекрасно ее понимал. С момента возвращения домой он испытывал похожие эмоции. Каждая встреча с отцом его тяготила. А что касается матери… он просто не знал, как себя с ней вести и о чем говорить. Насколько она осведомлена о сложившейся ситуации? А если знает о Феликсе, то как отнеслась к тому, что незаконнорожденный сын ее мужа живет с ней под одной крышей с самого рождения? Ему нужно было как можно скорее поговорить с ней, но его мама упорно цеплялась за прошлое и всегда жила в своем собственном мире, который не существовал за пределами ее сознания, и Джаспер знал, что должен правильно выбрать момент.

В результате его единственной собеседницей оставалась Тори. Справедливости ради, есть, конечно, и Феликс, но он лгал Джасперу более десяти лет, поэтому и с ним Джасперу не хотелось общаться.

Но он не мог игнорировать Тори. Во всяком случае, в данный момент, когда им придется делить кровать размером с почтовую марку.

– Я серьезно, – сказал он, хотя прекрасно знал, что лукавит. – Я могу спать на полу.

Тори посмотрела на него через плечо, снимая пиджак.

– Послушай, – сказала она с усталым вздохом. – Ситуация вышла из‑под контроля, как только мы покинули Стоунбери. Давай просто пройдем через это, выберемся отсюда завтра утром и сделаем вид, что этого дня никогда не было, хорошо? Забудем и про то, что нам пришлось разделить мою детскую кровать, чтобы ни один из нас не подхватил воспаление легких.

Вот теперь он действительно беспокоился о ней. Она даже не протестовала против того, что ей придется делить с ним постель. Это была не та Тори, которую он знал. Та, другая, без зазрения совести воспользовалась бы его пальто в качестве дополнительной подушки и отправила бы его спать на пол.

Ситуация и впрямь сложилась пикантная. Джаспер немного нервничал. Он осторожно снял джемпер, рубашку и джинсы, оставшись в футболке и боксерах. Джаспер невольно поежился. На него повеяло арктическим холодом. Зря он разделся до трусов, нужно было лечь хотя бы в джемпере.

– Как ты умудрилась в детстве не замерзнуть здесь до смерти? – спросил он, обернувшись и обнаружив, что Тори уже забралась под одеяло, прижимая его к подбородку.

Она пожала плечами, и яркое узорчатое одеяло зашевелилось вместе с ней.

– Мы с мамой переехали сюда, когда мне было восемь лет. Думаю, к тому времени я уже миновала стадию нежного возраста.

Слова Тори несказанно удивили Джаспера. Она впервые рассказывала ему о своей жизни до Флэкстоуна.