Розанна Батиджелли - Повторившаяся любовь

— Я забыла спросить. Кто нанял тебя на работу? Можешь дать мне его номер? И убедись, что у него есть мой, на всякий случай. А сколько он платит тебе за работу? Перелет он тоже оплачивает?

— Мама, тебе надо идти, а то я закончу сборы за полночь. — Нэв обняла мать за плечи и мягко, но настойчиво повела к дверям. — Я пришлю тебе всю информацию. Не волнуйся, все будет в порядке. Увидимся в конце лета.

— Дай мне знать, как только твой самолет приземлится, Нэв. Я буду волноваться.

— Обязательно, мама, — устало ответила Нэв. — Спокойной ночи.

— И тебе, дорогая! — воскликнула Лоис перед тем, как Нэв закрыла дверь перед ее носом. — И берегись этих южных итальянских мужчин!

Нэв вздохнула. Она всегда чувствовала себя немного измученной после общения с матерью и удивлялась ее некоторой навязчивости. Как будто она чувствовала вину за то, что после смерти отца дочь оказалась предоставлена сама себе, и пыталась как‑то компенсировать отсутствие внимания сейчас.

Нэв закончила паковать вещи. Все, что осталось сделать сейчас, — принять расслабляющую ванну и лечь спать. А завтра с утра она направится в аэропорт. Она подумала о плюшевом дельфине, купленном для Бьянки, — идеальный подарок с западного побережья — и улыбнулась. Какие бы проблемы ни ждали ее с девочкой, она была уверена, что сумеет ей помочь.

Лючия Микеле прислала по электронной почте подробную информацию о Бьянке, включая ее распорядок дня, также указав, что работодатель покроет все транспортные расходы. Очень щедро. Видимо, он довольно богат.

Почувствовав, как веки начали тяжелеть, Нэв вытянула пробку из ванной и вылезла, дрожа от холода, несмотря на то что в помещении было тепло. Она вытерлась и надела ночную рубашку. Оказавшись под одеялом, она глубоко вздохнула. Вещи были собраны, она летела в Италию, чтобы работать няней. Обняв подушку, она предалась воспоминаниям о ярком солнце, вкусной еде и волшебном величии Ионического моря, пока не уснула.

Дэвид барабанил пальцами по столу. Еще раз проверил часы. Самолет Нэв должен приземлиться в международном аэропорту Ламеции через несколько минут. Томазо, его временный водитель, будет ждать ее с карточкой, на которой написано ее имя. Хорошо бы, чтобы не возникло проблем с получением багажа. Если будут осложнения, Томазо обо всем позаботится.

Дэвиду было любопытно, знала ли Нэв что‑то по‑итальянски. Когда он второй раз увидел ее сидевшей на балконе, то улыбнулся и произнес: «Чао, синьорина». Она заколебалась, улыбнулась и ответила: «Чао». Это прозвучало больше как английское «чау», и, смущенная, она быстро повторила это слово с меньшим придыханием в первом слоге. Он одобрительно кивнул и продолжил свой путь, но не смог сдержаться и сказал: «Чао, белла». Однако она уже убежала.

Дэвид пытался перестать думать о ней после того, как она покинула Валдоро и вернулась в Ванкувер. Но если в течение дня ему это худо‑бедно удавалось, то ночью она являлась к нему во снах.

Его дядя Франческо заметил, что с Дэвидом творилось что‑то неладное, и побудил его довериться ему.

— Это из‑за девушки? — спросил он своего подопечного.

Юноша был слишком смущен, чтобы рассказывать о своих чувствах. Особенно своему дяде‑священнику. Как он мог обсуждать с ним свое неутолимое влечение к Нэв, свои чувства горечи и унижения?

— Лучше всего сосредоточиться на учебе и, возможно, чаще посещать воскресные мессы, — торжественно изрек дядя.

Дэвид ухмыльнулся. Он последовал совету по поводу учебы, но второе предложение проигнорировал. Он не был набожным и посещал мессу только по особым случаям — праздникам, похоронам. К тому же у него были жизненные цели, которых непременно должен был достичь.

И он это сделал. Дэвид горько усмехнулся, когда его взгляд упал на обложку его отмеченного наградами романа, лежавшего на столе. Может быть, стоило лично поблагодарить Нэв за ее участие в этом литературном успехе. Возможно, он должен был сказать о ней несколько слов в своей речи. В конце концов, это она написала те самые слова, которые в результате сподвигли его на создание книги.

Отпусти ее, прошептал внутренний голос. Дэвид сделал глубокий вдох. Действительно. Почему он должен до сих пор испытывать горечь от слов и поступков девочки‑подростка? Он стал мужчиной. Его юношеское эго было сильно задето, но теперь‑то он достаточно зрелый и пора бы переступить через обиды юности.

Дэвид думал, что справился со всем этим, ровно до того момента, как увидел лицо Нэв на экране ноутбука. Она была все еще очень красива. Он несколько раз пересматривал запись собеседования, останавливая ее, чтобы вглядеться в каждую черточку ее лица. Жадно всматривался в нее, как путник, желавший напиться воды после нескольких дней ходьбы по обжигающе жаркой пустыне.