Михаил Оселедчик: Вечная отличница: В школе арабских танцев

Ксюше от стыда хотелось провалиться сквозь землю. С того дня она решила жестко себя контролировать. Правда, очень быстро это оказалось совершенно ни к чему. Спустя пару недель Гоша перестал заботиться о всяких, с его точки зрения, ненужных прелюдиях, ласках и прочей ерунде. Ксения как-то попыталась поговорить с мужем на эту тему, но нарвалась на обескураживающую отповедь. Гоша побагровел:

— Скажи спасибо за то, что получаешь. Ты замужняя женщина, а не любовница. И должна в первую очередь заботиться о том, чтобы хорошо было мужу, а не о своих инстинктах. И чтобы я больше ничего подобного не слышал? Поняла?

Со временем Ксения убедила себя, что удовольствию не место ни в их супружестве, ни в семейной жизни вообще. Правда, она не без зависти слушала разглагольствования своих подруг о мужьях и любовниках и о тех радостях, которые они дарили своим женщинам. Но Ксения была уверена, что это просто сказки, которые бедняжки рассказывают друг другу, чтобы скрыть печальную правду — к примеру, пересказывают любовные романы, наивно выдавая себя за их героинь.

— А как славно было бы хоть разок побывать на месте какой-нибудь Изольды или Маргарет, — вздохнула она.

Ксения прикрыла глаза, и фантазии стремительным роем закружились перед ее внутренним взором…

…Сегодня день их свадьбы на фазенде ее отца. Вот уже выпит последний бокал, и гости разошлись по домам. Она поднялась в новую спальню, специально отремонтированную и роскошно обставленную к сегодняшней ночи, и стоит посреди комнаты в ожидании своего любимого — мужа. Пусть его будут звать Родриго. Она в пышном белом платье с открытыми плечами, в фате и длинных белых перчатках. В руках она держит изящный букет белоснежных роз.

Открывается дверь. На пороге — Родриго, стройный, смуглый, с горящими черными глазами. На нем ловко сидит элегантный фрак. Он подходит, опускается на колено и нежно целует ее запястье.

— Любимая! Наконец-то мы одни! Ты не представляешь, как я ждал этого мгновения! Я сгораю от любви!

Он улыбается, сверкая белыми зубами. Его глубокие черные глаза полны страсти. Она отбрасывает букет, грациозно подняв руки, снимает фату и говорит ему:

— Я хочу, чтобы ты был нежен со мной!

— Да, любовь моя! Я буду нежен с тобой всю свою жизнь! Ты моя мечта! Моя богиня!

Родриго снимает фрак, обнимает ее и начинает нежно целовать в губы, шею, плечи. Его руки так горячи! Они ловко распускают шнуровку ее корсета, платье падает и ложится снежной пеной у ног.

Родриго подхватывает ее и осторожно относит к постели. Он ложится и нежно гладит ее спину, бедра, ноги. Он целует ее грудь, губами охватывает ее напрягшиеся соски и ласкает их языком, сладострастно, медленно проводя кончиком сначала вокруг правого, а потом левого…

Ее тело охватывает истома. Ей хочется, чтобы его ласки продолжались бесконечно. Его мягкие руки вкрадчивыми движениями спускаются к ее ягодицам и начинают легко сжимать и разжимать их. Потом левая рука проникает в таинственную расщелину и легко касается заветного бутона. Ей кажется, что все ее существо сосредоточилось именно там, что оно вот-вот взорвется от наслаждения. Она чувствует, что стала влажной, и безумно хочет ощутить его мощь и силу. И в этот миг, чутко уловив ее желание, он проникает внутрь и начинает неистовую скачку, уносящую ее в звездные дали! О Боже! Еще! Еще! Да! Любимый! Ты — Бог! Я люблю тебя!

В этот момент Ксения очнулась и с испугом увидела, что и впрямь вся мокрая от прилива желания. Надо же, какая глупость! Довести себя до такого отвратительного состояния глупыми фантазиями. Тоже мне Эсмеральда Кузьмина! Теперь придется срочно идти мыться.

Ксения сердито выпрямилась и стала нашаривать ногами куда-то запропастившиеся тапочки, но вдруг замерла в неудобной позе на краю постели. А все-таки интересно, подумала она, что же чувствуют женщины, когда занимаются любовью с любимым или хотя бы просто умелым мужчиной? Заткнись, дура, со злостью одернула она себя. Ты-то здесь при чем? Тебе не светит.

— А почему? — ехидно поинтересовался внутренний голос. — Потому что ты согласилась быть коровушкой? А, Ксения? Потому что у тебя сломан хребет? Или ты действительно хуже других? Отвечай, вечная отличница! Что, слабо?

Ксения по-настоящему разозлилась. В голове почему-то крутилась фраза какого-то древнеримского деятеля: «Доколе, о, Катилина, ты будешь испытывать наше терпение?»

Доколе?!

Она вскочила, сорвала с себя опостылевшее белье потомственной доярки из колхоза «Красный лапоть» и, обнаженная, подошла к огромному зеркалу, вделанному в дверцу шкафа.