Эль Бланк - Призрак и Снежинка [СИ]

Огни на консоли теперь перемигивались куда более равномерно, гул прекратился, а на экране спокойно разливалась глубокая чернота космоса с такими родными точками звёзд, что шатен вздохнул с облегчением. Склонился над панелью, присматриваясь к символам, которые продолжали размеренно сменять друг друга:

«Пространственно-временной континуум стабилен».

«Выход из туннеля завершён».

«Смещение точки выхода корректируется».

«Новый полётный курс задан».

Эд распрямился, привычным жестом убирая со лба упавшие на него светлые волосы.

Всё же они вышли в нормальное пространство. Возможно, не там, где изначально планировали, и теперь до Земли лететь и лететь, причём пока неизвестно сколько времени. Но ведь это лучше, чем ничего!

— Никита! — окликнул, чтобы сообщить новость. — Всё закончилось.

Тишина в ответ его насторожила. Эдвард оглянулся. Он точно знал — ещё минуту назад безопасник был совсем рядом. Однако увидел лишь брошенный на полу скафандр — лёгкий, больше похожий на повседневный комбинезон.

С изумлением воззрился на лежащее в дверях снаряжение, не понимая как оно там оказалось. Даже шагнул ближе и присел рядом, присматриваясь к нашивкам, а опознав знакомые символы, пришёл в ещё большее недоумение. Перед ним был скафандр безопасника, и именно в него тот был облачён ещё минуту назад. Зачем же он его снял? И, главное, когда успел?

Липкое ощущение неприятностей, чего-то непоправимого проникло в сознание, и пилот, не раздумывая, бросился в коридор, разыскивая остальных членов экипажа. Пусть их немного, всего шестеро, но ещё несколько минут назад он прекрасно слышал голоса своих товарищей. Испуганный вскрик Сони. Быструю речь Нинг. А теперь на корабле стоит полная безголосая тишина. Лишь слышны слабые технические шумы, с периодическими тонкими попискиваниями информационной сигнализации.

— Ченг? Нинг? — останавливаясь на входе в каюту с открытой дверью, позвал Эдвард. С беспокойством прислушался к тому, как тихо и глухо звучит его голос, словно он не в открытом пространстве отсека, гладкие стены которого должны усиливать звуки, а в ватном коконе, успешно их гасящем.

Зов остался без ответа, а каюта оказалась пуста. Лишь на полу лежали два скафандра, небрежно брошенные, как и тот, что принадлежал Никите.

— Рита? Соня? — уже без надежды на успех пилот сделал новую попытку. И вновь получил в ответ гробовое молчание.

Следующий скафандр он нашёл в коридоре. И ещё один почти у дверей переходной камеры, ведущей в открытый космос.

Эд обессиленно прислонился к стене, закрывая глаза. Исчезли. Все, кроме него исчезли. Что же случилось? Что за жуткий эффект? И единственное предположение, которое приходило в голову — всё это спровоцировал полёт корабля через кротовую нору.

Взяв себя в руки, пилот направился в отсек управления. Несмотря на драматизм ситуации, он прекрасно знал, что его задача — любой ценой привести инопланетный корабль к Земле. И как никто другой понимал, насколько важно всё то, что он мог рассказать о судьбе первой экспедиции к звёздам!

Войдя в рубку, Эдвард направился к консоли и замер от неожиданности. Там, где несколько минут назад стоял он сам, изучая параметры системы управления, теперь лежал тёмно-синий скафандр.

Его скафандр.

Тучи обложили город, взяв его в осаду. Моросящий с утра мелкий дождь насыщал воздух сыростью. Порывы не самого тёплого ветра взмётывали длинную юбку моего лёгкого летнего платья и холодили оголённые руки. А я ничего этого не замечала. Прижимала к груди мобильник и улыбалась, быстрым шагом пересекая двор. Добежав до дома, дёрнула на себя ручку входной двери. Перескакивая через две ступеньки, стремительно пронеслась по лестнице. Поднялась на второй этаж и впечатала ладонь в стену, придавливая кнопку истерично заверещавшего звонка.

— Мама! — бросилась на шею открывшей мне дверь родительнице. — Меня взяли, взяли, взяли!!! Смотри! — сунула ей в руки свою драгоценную ношу.

— Ну вот… — та всмотрелась в сообщение на экране телефона и подняла на меня ожидаемо беспокойный взгляд. — Значит, всё же уезжаешь?

— Прости, — состроила виноватую гримаску. Больше для морального удовлетворения родительских чувств, нежели потому, что чувствовала себя таковой. — У меня ещё три дня на сборы, — подсластила горечь расставания, шагая в квартиру.

Спросите, почему именно так? Да потому, что ко мне, уже вполне взрослой, мама всё равно относится, как к ребёнку, не желая принимать объективную действительность. С другой стороны, у неё ведь кроме меня никого нет, так что подобное поведение понятно.