Дэни Коллинз - Самая неслучайная встреча

Большие пальцы его рук переместились на ее теле, и она вновь почувствовала растущее напряжение. Трепет предвкушения пронесся по ее груди, заставляя ее желать, чтобы он поднял руки, накрыл и успокоил ее ноющие груди и теснее прижал бы ее к себе.

Откуда она могла знать, какие ощущения она испытала бы, если бы все это произошло в действительности? Ее сексуальность угасла, еще не успев расцвести. Она не хотела желать прикосновений этого мужчины. Это было безумие.

Они спускались вниз по крутым поворотам. Входя в поворот, она невольно ближе прижималась к нему и практически теряла голову. Она выбрала этот маршрут, потому что он был короче, но обычно она выбирала другие пути для поездок в город. Это место было слишком оживленным, толпы туристов досаждали ей.

К сожалению, эта дорога вывела ее напрямую к кафе, где сидели местные мужчины и наблюдали за проходящими мимо людьми. Ее отец часто сидел в том кафе, и Калли, подъезжая к заведению, взяла себя в руки и стала смотреть строго перед собой.

Скорее всего, он не признал бы ее, особенно из-за мужчины, который сидел за ее спиной. Он просто проигнорировал бы ее появление точно так же, как она бы проигнорировала его.

Они выехали на деревенскую улицу, и она была рада, что они поехали на скутере. Скутер позволял ей объезжать дорожные пробки по дороге в клинику. Наконец они прибыли, и она припарковала мопед на заднем дворе клиники, где стояли машины персонала.

— Кто такая Офелия? — спросил он, когда они слезли с мопеда.

— Как… — Она проследила за его взглядом и увидела шлем, который она повесила на руль мопеда. — Ах да, я забыла про шлем.

Она стерла выцветшие слова на задней части своего шлема, которые она написала после того, как Такис купил мопед: «Офелия, прекрати!»

Калли была всего на девять лет старше девочки. У самой Калли не было братьев и сестер, поэтому она воспринимала Офелию как свою младшую сестренку. Но чаще Калли испытывала к ней глубокие материнские чувства. Она любила Офелию и ужасно скучала по ней, несмотря на то что иногда девочка становилась совершенно невыносимой.

— Офелия — дочь Такиса. Я присматриваю за ней. Такис много времени проводит в поездках, а ей только что исполнилось четырнадцать, и она смогла убедить его отправить ее в школу-интернат. Сейчас она со своими бабушкой и дедушкой, они покупают все, что необходимо для школы. Она выросла из этого острова много лет назад!

Но Такис не хотел признавать этого. Потеряв свою жену, он хотел как можно дольше держать при себе свою дочь. К сожалению, это привело к тому, что девочка начала бунтовать и устраивать истерики.

И Такис наконец-то разрешил девочке расправить крылья. Это ослабило узел, сплетенный из благодарности и подлинной любви, который удерживал Калли на этом месте, заставляя заниматься воспитанием девочки в то время, когда она тосковала по собственному ребенку.

— Значит, вы няня. — Он произнес это так, как будто не мог поверить, что Калли могла быть няней.

— Да, я няня, экономка, организатор мероприятий. Я делаю то, что требуется Такису. — Она направилась к клинике. — За исключением того, что вы предположили.

— Хорошо, — он шел быстрее, чем она, и открыл дверь в клинику, пропустив ее первой. При этом она не смогла отвести глаз от его рельефной груди, поросшей мягкими черными волосами, его загорелой бронзовой кожи, его темно-коричневых сосков. — Я рад, что вы ни с кем не встречаетесь.

— И я не собираюсь что-либо менять в своей жизни, — хрипло заявила она, хотя пыталась произнести эту фразу убийственно надменным тоном.

— Так даже лучше будет.

Это было как удар под дых. Калли тряхнула головой, проходя мимо Ставроса.

— Я должна была дать вам одну из старых рубашек Такиса. Я куплю вам что-нибудь в магазине через дорогу. После того, как мне выпишут счет.

Ставрос вышел на улицу, пряча в карман рецепт на антибиотики. Лечение в клинике оказалось на редкость примитивным. Он мог бы сообщить врачам название гораздо более эффективных лекарств, недавно разрешенных к применению, но тогда он рисковал бы раскрыть свою личность.

Еще когда он бинтовал свою рану, он понял, что не сможет воспользоваться своей международной медицинской страховкой, которая была выписана на имя Стива Михаэлса, наследника международной фармацевтической корпорации. Но указывать свое греческое имя в анкете клиники было тоже рискованно. Медсестра, женщина предпенсионного возраста, начала внимательно разглядывать его, когда увидела его имя на анкете, и в результате заявила, что ходила в школу с одной женщиной, которая впоследствии вышла замуж за Ставроса Ксенакиса. Не родственники ли они, случайно?