Андрей Ангелов - Капелька дождя

– Все выяснил? – жена одарила меня натянутой улыбкой и, повернувшись лицом к подружке, затеяла обмен мнениями по поводу вчерашнего сериала. Кажется, он назывался: «Не родись горбатой».

Примерно через минуту мне надоело слушать бредни о мытарствах горбатой Насти, чья личная жизнь снова дала глубокую трещину, и я прибавил громкость магнитолы, рассчитывая, что этот тонкий намек будет правильно истолкован. Но не тут-то было. Увлеченные дискуссией дамочки, вместо того, чтобы вежливо заткнуться, тоже прибавили громкость. Видимо, им не терпелось меня разозлить, и надо признать, они добились своего.

«Хорошо. Сейчас я вам устрою телесериал! – я мысленно усмехнулся. – К черту попсу! Ударим по вражеским голосам тяжелым железом. Ветераны рока против горбатой Насти. Посмотрим, чья возьмет».

Магнитола бесшумно проглотила диск с голосами и музыкой ветеранов заморского рока, и началось нечто невообразимое. Мне казалось, что еще немного – и мозги, не выдержав напряжения, потекут из ушей и носа, а этим двоим, все было нипочем! Ни ураганный вокал, ни минометный визг гитар, ни пушечная канонада ударных не смогли прервать диалог стойких оловянных бабенок, чьи барабанные перепонки и голосовые связки оказались крепче танковой брони. Пришлось смириться с поражением и убавить громкость, в противном случае вместо визита в резиденцию важного дяди мне бы пришлось посетить заведение иного рода.

«Хреновый из тебя борец за свои права. Таким борцам одна дорога – на Колыму. А все нервы, – я хмуро покосился на повеселевшую жену. – Пора сменить меблировку. Боже, пошли одному горемыке кареглазую брюнетку, дабы скрасила она ему унылое одиночество…».

Я ухмыльнулся и, между прочим, уронил:

– Насте не стоило выходить замуж за негодяя Воробьева. Примерно через восемь серий она поймет свою ошибку и уйдет к Лебедянскому. Как вы считаете, девочки, я прав?

Оставшийся путь до гипермаркета, где нам предстояло расстаться, ехали молча, и все это время жена сверлила меня злобным взглядом.

Когда пришло время прощаться, зловредная Кукушкина язвительно пожелала мне «счастливого пути» и тихонечко, как мышка, выскользнула из машины. Жена, напротив, громко хлопнула дверцей, показывая свое недовольство, и тут же споткнулась на шпильках. Жаль, что не упала.

Время поджимало. А опаздывать на прием к важному дяде может себе позволить только другой важный дядя, и всем нарушителям этого правила грозят большие неприятности.

«Ну что же вы, молодой человек? – скажет улыбчивая секретарша, жеманно поправляя прическу. – Босс ждал вас целых десять минут, а потом уехал в Кремль на совещание. И он просил вам передать, что его больше не интересует ваше предложение. Можете подтереть им задницу. Туалет за углом».

Положение было критическим, но не безнадежным. В запасе все же имелся один выход, неприятный, конечно, но как показывает мой опыт, единственные выходы никогда не бывают приятными. После некоторых колебаний я решил им воспользоваться. Подземка, она же станция Белорусская-Радиальная метрополитена им. В. И. Ленина, могла меня спасти.

Я спустился в подземный переход. Там я наступил на откуда-то взявшуюся черную кошку, кошка злобно на меня покосилась, не издала ни звука и вальяжно отошла с дороги. Потом я ударил назойливого нищего с запахом сивушного перегара, что имел наглость попросить у меня червонец. Нищий сел в свою шляпу и назвал меня чудаком на «М». Я хотел накостылять ему по шее, но вовремя вспомнил, что спешу.

– Где же этот чертов поезд!

Застыв на краю платформы, я вполголоса произнес эту фразу и почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернув голову вправо, заметил неподалеку высокую красивую брюнетку лет 25-ти. В ее больших карих глазах читался неприкрытый призыв, проигнорировать который было бы невежливо и глупо. Подвинув широким плечом нескольких брюзжащих зевак из народа, я оказался рядом с ней.

– Ты что, молился? – весело спросила красавица.

– А ты наблюдательная, – ответил я, улыбаясь.

– И как же звучала твоя молитва?

«Бывают же в жизни совпадения», – подумал я и, зажав между ног тощий портфель с документами, обратил к потолку соединенные в молитве ладони:

– Боже, пошли одному горемыке кареглазую брюнетку, дабы скрасила она ему унылое одиночество.

– И что же Бог?

– Кажется, он меня услышал.

– Здорово. И давно ты одинок? – она легонько прикоснулась остреньким ноготком к обручальному кольцу на моей руке.