Марина Суржевская - Воспоминания

Девочка растет, и мне все труднее смотреть на нее. Каждое появление отзывается внутри ноющей болью, я все чаще ловлю себя на том, что хочу избавиться от Дианы. Я уже миллион раз пожалел, что забрал ее из того ущелья. Она не избавление, она вечное напоминание. Живое, дышащее, убивающее меня напоминанием о другой женщине. Я смотрю в лицо Дианы и вижу Норию. Это сводит с ума.

Я стараюсь как можно меньше общаться с новой жительницей Башни, но позволяю ей все. Не могу отказать.

Смешно, но я осознаю, что Диана и Нория — разные. Ди — дитя своего времени: дерзкая, бойкая, непоседливая. Совсем не изнеженная. Она любит драться и дружит со стражем, глупым мальчишкой, что не понимает моих приказов.

А я не понимаю, что чувствую. Я путаюсь в реальности и воспоминаниях, я теряюсь в них. Чувства двоятся, накладываются одни на другие, мучают.

Сегодня я рисовал снова. Изумрудная полянка, корзина для пикника, соломенная шляпка с синими лентами. В тот день я сказал, что люблю ее. А она улыбалась и говорила, что у меня крылья белее снега, такие прекрасные, что ей хочется плакать.

Я ответил, что не позволю ей плакать. Никогда. Что рядом со мной на ее лице всегда будет цвести улыбка, зажигая звезды в лазури ее глаз.

Я был поэтом и романтиком, я был идиотом.

Или я идиот и сейчас, оттого что рисую Норию в тот день.

Принес портрет в свою комнату и теперь провожу пальцами по холсту, на котором еще свежа краска. Мне хочется очертить овал ее лица, хочется коснуться губ. Смешно, но я никогда не целовал их. Не прикасался к телу, не ощущал наслаждения от близости. Но я хочу этого даже сейчас. Люди говорят, что время лечит, что оно стирает воспоминания и боль. Мои – живее даже некоторых людей.

Шорох за дверью заставил насторожиться. Время позднее, кому я понадобился?

За створкой стола девушка. То же лицо, что минуту назад я ласкал на картине. Тонкое тело, широко распахнутые глаза.

Полумрак окутывал ее сизой вуалью. В ее глазах — надежда, лазурь светла и не омрачена стылой стужей… такая юная…

А я такой пьяный… И совсем безумный.

Я, наверное, испугал ее. Смотрел слишком жадно, слишком пристально, слишком горячо. Мое желание очевидно для всех, кроме этой девочки, я не могу скрыть его, вытравить из своих глаз и души. Я действительно хочу получить ее. Диану или Норию? Я смеюсь над своим больным разумом, потому что не могу ответить. Я хочу получить то, чего был лишен, хочу забвения и наслаждения. Хочу того, что никто не может мне дать на этой проклятой земле.

Я обхожу девчонку десятой дорогой, понимая, что нам стоит видеться пореже. Лазурь ее глаз сводит меня с ума. Я ненавижу себя за это. И ее за то, что она — не та, но вряд ли меня это остановит…

Аргус где-то поблизости. Я чувствую тлен его эфира, как если бы в мое окно ветер приносил запах пепелища. Дориций тоже это ощущает и беспокоится, хоть и не говорит. Но я слишком давно живу рядом с ним и научился понимать даже то, что не было произнесено.

Но как я не стараюсь, не могу найти Аргуса. Говнюк прячется там, где я не могу его достать, наверняка воспользовался артефактом иных — часами. Год за годом я ищу одаренного, у которого будет власть над временем, но все бесполезно, таких не рождается. У меня есть люди, способные разорвать пространство, но не время. Даже Эльхана заглядывает туда лишь мельком, ее видения хаотичны и слишком непонятны, ведь их трактует необразованная мексиканка, что даже не умеет писать.

Иногда я думаю о том, что было бы, останься часы у меня.

Мы так давно разделили артефакты, мне — зеркало, Аргусу – часы. Дориций владел копьем судьбы, но потерял его во время взрыва. Трое древних, трое иных. Когда-то я считал Аргуса самым близким мне существом, все же мы выросли вместе, уже в этом мире. Я не знаю, что произошло в прошлом. Как ни странно, но этого не знаю даже я, отец не любит рассказывать о переходе между мирами. Лишь пояснил, что это была вынужденная мера. Но тринадцать прошедших грань навсегда остались в мире людей. Они принесли на землю эфир, как часть своей магии, часть своего существа. И я, и Аргус были детьми, прошлый мир мы почти не помним. Наш дом здесь.

Дориций воспитал нас обоих, как своих сыновей. Мы взрослели иначе, чем люди, я был ребенком целые столетия…

Наша жизнь длиннее, и каждый период в ней растянут на долгие годы. За века мы успели побывать и царями, и демонами, мы развлекались, как могли. Правда, я довольно быстро устал от глупых увеселений, захотелось чего-то другого.