Нора Ким - Соперники

— Ничего сказать не могу, не видела, — чуть суховато ответила Джилли.

— Я могу показать.

Что-то в его голосе навело Джилли на мысль, что, собственно, говорят они уже не о презентации.

— Да? — пробормотала она. — Это… было бы очень мило с твоей стороны.

Глаза Мэтта на мгновение вспыхнули, и Джилли с ужасом осознала, что поняла его совершенно правильно.

— А какой приз мы назначим победителю? — спросил Мэтт через несколько секунд напряженного молчания.

«Поцелуй — длинный, неторопливый и глубокий», — подумалось Джилли. Но вслух она ничего не сказала, а показала Мэтту красный пакет, который держала в руке.

— Ставлю на кон конфеты. Я купила их в городке, это мои самые любимые. Сам видишь, я уверена, что выиграю!

— А что за конфеты?

— Домашний мармелад в шоколаде.

Мэтт приподнял бровь:

— Я тоже такие люблю. С самого детства обожаю! Так что с удовольствием их слопаю.

— Ишь размечтался, Мармеладный Мальчик. А ты что собираешься поставить на кон?

— А что ты хочешь?

— Смотря что у тебя есть.

— Я, видишь ли, тоже уверен в своей победе, — сообщил Мэтт.

И, наклонившись к Джилли, добавил:

— Если ты меня побьешь, я дам тебе все, чего ты пожелаешь. Все, Джилли. В разумных пределах.

Джилли с трудом сглотнула, пытаясь вынырнуть из водоворота соблазнительных образов, в который ее погрузили слова Мэтта.

— Все, чего я пожелаю?

Господи, она прекрасно знает, что это за «все». По крайней мере, ее тело знает. Желает она горячего сумасшедшего секса с Мэттом Дэвидсоном. Он еще до нее и не дотронулся, а она уже вся пылает. Что же произойдет, когда Мэтт коснется ее? Лучше не думать об этом.

Мэтт остановился около черного сияющего «лексуса», достал из кармана ключи и нажал кнопку на брелке, разблокировав дверцы. Открыл переднюю и бросил на коричневое кожаное сиденье свой пакет.

— Можешь и конфеты свои оставить.

Джилли улыбнулась:

— Если ты мне отдашь ключи. Я не собираюсь оставлять свой любимый мармелад у тебя в заложниках.

— Во-первых, я играю честно. Во-вторых, я же все равно их выиграю. А если я дам тебе ключи, получится, что я ставлю против мармелада целую машину, — продолжал веселиться Мэтт. — Это нечестно!

— Это ты еще мой мармелад не пробовал!

Джилли достала из своего пакета коробку в зелено-красную полоску. Стащила зубами малиновую перчатку с руки, приподняла крышку и вынула конфету:

— Вот, угощаю.

Мэтт, не вынимая рук из карманов, вдруг наклонился и откусил кусочек. Его губы обожгли кончики пальцев Джилли.

Мэтт выпрямился. Пока он жевал конфету, Джилли смотрела на него с таким же, наверное, выражением, с каким девочка-подросток взирает на своего кумира: рот у Мэтта был сексуальнее некуда. Не успела Джилли прийти в себя, как он взял ее за запястье, поднес ее руку к своему рту и, не сводя с нее взгляда, губами вытащил остаток конфеты из ее ослабевших пальцев. Напоследок слегка задев их языком.

— Очень вкусно, — сказал он, дожевав.

В горле у Джилли пересохло, и она ограничилась кивком.

— Хочу еще, — добавил Мэтт.

«Ох, а я-то как хочу», — подумала Джилли. Отняла у Мэтта руку, закрыла коробку и убрала в пакет, чувствуя, как горит кожа там, где ее запястье сжали пальцы Мэтта.

— Я же говорила, что тебе понравится, — сказала она, положив свой пакет на сиденье машины. — Но увы, больше ничего тебе попробовать не суждено. Ну что, давай ключи?

Мэтт закрыл машину, нажал на кнопку блокировки и уронил ключи в подставленную ладонь. Джилли спрятала брелок в карман, решительно надела перчатку и, отсалютовав Мэтту, побежала на лужайку за парковкой.

Мэтт задержался, ему было нужно время отдышаться: от близости Джилли и легкого аромата ее духов у него закружилась голова, чертовы тесные джинсы опять жали в паху, а его…

Бух!

Снежок ударил его прямо в грудь. Не успел он повернуться, как другой снежок угодил ему в плечо.

— Эй, мы же не договорились насчет правил! — крикнул он.

Джилли высунулась из-за ствола дерева:

— На ком больше снега, тот проиграл! — откликнулась она, и еще один снежок разбился о бедро Мэтта.

Мэтт с рычанием устремился к тоненькому деревцу. Очередной снежок ударил его пониже спины, когда он нагнулся за снегом.

— Нечестно! — крикнул он, лихорадочно лепя снаряды и ругая себя, что не надел перчатки. — Я же не знал, что мы уже начали!

— Это европейские правила, привыкай!

И новый снежок разбился о ветку прямо над его головой, запорошив ему глаза. Ого, да у нее глаз — алмаз.