Элисон Робертс - Сердце, открытое любви

— Мне запрещено видеть Жака. С той поры, как умерла моя сестра. Но я должен был стать его опекуном, и только поэтому я здесь. Чтобы забрать его.

Элис ничего не могла понять.

— Но вы никогда его не видели?

— У семьи Лорана свои взгляды на этот счет. Позже прибудет бабушка Жака, она намерена взять опекунство на себя. Именно поэтому здесь столько юристов. Мой адвокат посоветовал мне не создавать проблемы… для себя. Жюльен взглянул на племянника с таким выражением, что сердце Элис едва не разорвалось.

— Я знал, что потом мне будет только хуже. Если я привыкну к нему, а потом… его увезут.

Значит, ему на самом деле не все равно.

Гнев в душе Элис, вызванный поведением Жюльена. мгновенно испарился. Она ведь понятия не имела, что он вынужден был отказаться от всех контактов с племянником после смерти сестры. Это очень несправедливо. Даже жестоко. Если ей предстояло бы занять позицию одной из сторон в этом конфликте, она бы выбрала сторону Жюльена. Внезапно отчаяние на его лице сменилось озабоченностью, за окном явно что-то происходило.

— Кто-то приехал, — сказал он. — Будем надеяться, это доктор. Хорошо бы вы ошиблись в предполагаемом диагнозе.

Это также может быть эксперт, прибывший решить еще одну проблему на повестке дня. Интересно, он бы предпочел, чтобы и ее утверждение об отцовстве Лорана тоже оказалось ложным?

К большому облегчению Элис врач оказался вполне милым и внимательным. Он был седовлас и полноват, глаза его светились добротой, а улыбка озаряла лицо светом. Он вошел в оранжерею в обществе двух уже известных Элис женщин. Та, что постарше, подошла взять ребенка, и он сразу захныкал во сне. Элис отстранилась, не желая отдавать малыша, и принялась его укачивать.

— Тихо, тихо, милый, — шептала она. — Все в порядке. Мы все хотим тебе помочь.

Женщина опять потянула к нему руки, и на этот раз Жак проснулся и громко заплакал. Доктор тихо откашлялся и заговорил на превосходном английском:

— Будет лучше, если он останется у вас на руках, мадемуазель, пока я буду его осматривать. Похоже, вы ему понравились.

Элис кивнула. Было бы странно предположить, что новорожденный малыш знает о родственной связи между ними. Может, все дело в том, что она сама, как и Жак, нежеланный человек в этом доме, и влечение их друг к другу объясняется именно этим? Она принесла в семью Лоран слишком много проблем, как и этот ребенок, так что у них много общего и помимо генетической составляющей. Они оба несут окружающим лишь неприятности. Этому малютке нужна помощь и защита, и она единственная, кто может сейчас ему это дать.

Элис держала Жака, пока врач измерял температуру, прослушивал сердце и легкие. Она помогла раздеть малыша до подгузника, чтобы доктор смог увидеть сыпь и пятна на теле. Жак хныкал, но вел себя неплохо.

— Ему необходимо дать парацетамол, верно, доктор? — спросила Элис. — И сделать обтирание теплой водой?

— Несомненно. Вижу, вы знаете, как ухаживать за детьми.

— Я работаю в детском саду, мне часто приходится иметь дело с больными малышами, поэтому была возможность многому научиться. Правда, с корью я сталкиваюсь впервые. Это ведь корь, доктор?

— Очень возможно. Об этом говорят многие симптомы, включая пятна Коплика. У вас есть иммунитет к болезни?

— Да, я переболела в детстве.

— И у вас есть подтверждающий это документ?

— Нет, — вздохнула Элис и растерянно посмотрела на врача. Во время подготовки к этой поездке ей бы в голову не пришло взять такую бумагу.

— Вы ведь представляете, насколько это серьезно?

Элис кивнула.

— Я слежу за новостями об эпидемиях после вспышки кори в Эдинбурге.

— В таком случае вам должно быть известно, что о каждом случае надо сообщать, кроме того, необходимо соблюсти строгие правила изоляции и карантина. Всем, кто не сможет доказать наличие иммунитета к болезни, я рекомендую профилактическое лечение и иммунизацию.

Стоявший неподалеку Жюльен слышал слова доктора и вмешался в разговор:

— В моем случае не может быть и речи о карантине. В ближайшие два дня мне нужно быть на съемках в Париже. Это рождественское шоу, над которым велась работа много месяцев, я ничего не могу изменить.

Врач вздохнул.

— Мне известно, кто вы, месье Дюбуа, конечно, известно, как же иначе. Моя супруга ваша большая поклонница, но… — Он беспомощно взмахнул руками. — Таковы правила, месье, и, боюсь, их невозможно нарушить. Ведь риску может быть подвергнуто здоровье многих людей.