Мелани Милберн - Притворись моей невестой

Дом, который она сняла, на какое‑то время ее устраивал. Она хотела обдумать, что делать дальше. Уезжать из деревни ей не хотелось, но если повышенный интерес к ее личной жизни — вернее, к отсутствию таковой — продлится, то ей придется заказать себе смирительную рубашку, чтобы не бросаться на людей.

Мистер Пендлтон переехал в дом престарелых, и хотя ему там было вполне хорошо, персонал заботливый — большинство были ему знакомы, — Тилли чувствовала, что для него это не дом. Да и как можно назвать это домом? Трюфельку приводить не разрешалось, и с каждым посещением он казался Тилли все более удрученным.

Макклелланд‑Парк был продан Блейку, но Блейка она больше не видела. Он послал ей эсэмэску, что завезет ей Трюфельку, и это все.

Джоанн была единственной, кто не выражал ей сочувствия.

— По‑моему, тебе не следовало отпускать его, пока он не поймет, что влюблен в тебя, — твердила она.

— Но он не влюблен. — Тилли была занята последними деталями на торте в честь вечеринки по поводу развода.

«Никогда не был».

«Никогда не будет».

— Тогда почему он не появляется с кем‑то еще с тех пор, как вы расстались? — не унималась Джоанн, указав на изображение бывшего мужа на верхушке торта: — А этого парня видели с четырьмя женщинами после разрыва с Джиной. Негодяй.

Тилли воткнула металлическую шпажку в пах марципановой фигурки. Вот — так ему и надо.

— Почему бы тебе не испечь торт в честь собственного разрыва? — помолчав, спросила Джоанн. — Устроили бы вечеринку, я помогу с угощением. И бесплатно — можешь не платить мне за услуги.

Тилли отошла на шаг, разглядывая свою работу.

— Мне не надо ничего делать, чтобы забыть Блейка Макклелланда. Я выбросила его из головы.

Не совсем. Ночами она ворочалась в кровати, чувствуя себя опустошенной и одинокой. Тело ныло — скучало по нему, скучало каждой клеточкой, каждой порой. Иногда ей мерещилось, что он заполняет собой все у нее внутри, но она просыпалась и понимала с тоской, что его нет с ней рядом в постели. И рука его не обнимает ее, и подбородок не лежит у нее на макушке.

Она одна.

— Тогда почему ты все еще носишь его кольцо? — не отставала Джоанн.

Тилли посмотрела на бриллиант. Несмотря на то что за последние две недели она похудела, кольцо плотно сидело на пальце.

— У меня не было времени его разрезать, вот почему. Но как только я от него избавлюсь, тут же верну кольцо Блейку.

Блейк зашел к отцу в тот день, когда Макклелланд‑Парк был официально передан ему. Да, две мучительные недели стоили того, чтобы увидеть лицо отца, когда он преподнесет ему документы на дом. Блейк не предполагал, что разрыв с Тилли настолько его удручит — тоска съедала его, он едва мог пить и есть. Он не понимал, почему так тяжело. Ведь именно он предложил план жизни с Тилли на месяц. И сейчас он должен чувствовать удовлетворение.

— Папа, я хочу, чтобы ты поехал со мной на уик‑энд. У меня сюрприз для тебя.

Эндрю Макклелланд выглядел смущенным.

— Я не могу… у меня дела на выходные.

Блейк недоуменно сдвинул брови.

— Какие у тебя дела на выходные? Сидеть, уставившись в стенку?

— Давай поговорим как‑нибудь потом, хорошо?

Возможно, отец хочет, как обычно, запереть дверь, спустить жалюзи, чтобы никого не видеть и ни с кем не разговаривать целыми днями. Блейк бросил взгляд на окно отцовской спальни — жалюзи опущены.

— Послушай, папа. Я планировал это не одну неделю. Какие там у тебя важные дела? Свежий воздух и солнце пойдут тебе на пользу.

— Я сейчас не один.

Не один? С кем? Блейк нахмурился.

— Что происходит?

Отец покраснел. Блейк уже много лет не видел на его лице румянца.

— Я принимаю гостя.

У него гость? Человек, который жил в одиночестве и отказывался даже выйти в магазин… принимает гостя? Человек, который упорно не желал пойти куда‑нибудь пообедать или сыграть в бридж, чтобы хоть иногда пообщаться с людьми?

— И кто же это за гость? — спросил Блейк.

— Одна дама. Я познакомился с ней в реабилитационном центре, — ответил отец. — Она вдова, потеряла мужа в тридцать с небольшим, и с тех пор у нее никого не было. Ну, мы подружились… ну, больше, чем подружились. Ты не мог бы прийти в другое время?

«Ничего себе…» У отца больше секса в жизни, чем у него. Хотя ему не очень‑то хотелось секса с кем‑либо. Не хотелось с тех пор, как Тилли положила конец их отношениям. Секс с другой — это последнее, что было у него в голове. Да его тошнит при одной мысли об этом. Он не представлял, что может целовать, дотрагиваться до кого‑то еще, кроме Тилли.