Андрей Власов: Раб. Книга первая

И вот Вася, глубоко вздохнув для решимости, ринулся в атаку. Он подошел к товарищам и, сломав шеренгу выстроенных пиратов, схватил двоих:

– Это мои пираты! – он повернулся, чтобы уйти.

– Как это, твои?! Мои! – закричал Кирилл и схватил его за рубашку.

– А так, мои! У меня тоже такие были! – пытаясь вырваться, закричал Вася.

Толя и Виталик действительно заступились за Кирилла. Они пытались схватить Васю за руки и кричали ему:

– Отдай! Это Кирюхины пираты! Отдай!

Вася попытался вырваться от противников, но Виталик сделал ему подножку и тот упал. Кирилл навалился на него сверху, схватил за руку и попытался разжать пальцы, державшие пиратов. Завязалась энергичная возня на ковре, которая затем, переросла в драку. Кириллу всё-таки удалось отобрать пиратов. Но Вася не сдавался. Он схватил его одной рукой за рубашку, а другой ударил по лицу. Кирилл разозлился ещё больше. Он со всех сил набросился на Васю и стал бить его по чём попало. Виталик и Толя Васю не били, но пытались схватить его за руки, и со стороны могло показаться, что трое бьют одного. А это, согласно кодексу мальчишеской чести, считалось абсолютно недопустимым. Поэтому Славик Дунаенко, обративший внимание на драку, решил восстановить справедливость. Он накинулся на Кирилла, сбил его с ног, и стал колотить кулаками. Против Славика, Кирилл мало что мог сделать. Он пытался отбиваться, но это только раззадоривало Славика, которому казалось, что он борется за правое дело. В конце концов, Кирилл перестал сопротивляться, закрыл лицо руками и заплакал.

Следом за активными боевыми действиями началась словесная перепалка. Дети начали на повышенных тонах выяснять, кому на самом деле принадлежат пираты.

– Он пиратов у него забрал! – кричал Виталик.

– Это мои пираты! Ничего не знаю! – кричал в ответ Вася.

– Это мои пираты! Я их сегодня из дому принес! – хныкая, доказывал Кирилл. – Отдай!

– Не отдам! Это мои!

– Это Кирилловы пираты! Мы себе спокойно играли, а ты их забрал! Так не честно! – вступался Толик.

Славик понемногу понял, в чем причина конфликта и решил стать судьей в данном вопросе. Почти не колеблясь, он принял сторону Васи. Тому было много причин, хотя, конечно, в силу своего возраста, он их не осознавал. Во-первых, с Кириллом они соперничали из-за Наташки, во-вторых, у Кирилла всё получалось намного лучше, чем у него: и лепить, и рисовать, и танцевать, и рассказывать стихи, что служило причиной зависти, и, в-третьих, Славик, ещё не зная сути спора, вступил в драку против Кирилла и теперь уже не мог отступиться от своей позиции. Иначе, выходило бы, что он неправ. А он чувствовал себя абсолютно правым в данной ситуации.

Когда Кирилл боролся со Славиком, он выронил отвоеванных, уже было, пиратов, и Вася не преминул их сразу же забрать себе. Теперь он их крепко держал в руке и ни за что бы никому не отдал. Так что, Славику оставалось лишь узаконить данное положение вещей. Он вскинул руку и тоном, не терпящим возражений, провозгласил:

– Так! Пираты Васины! И всё! Никто, чтобы их у него не забирал. Понятно!

Толя и Виталик предпочли промолчать. Расстановка сил, явно была не в их пользу. Они поняли, что пираты, как ни крути, достанутся Васе и смирились с этой несправедливостью тем легче, что она их прямо не касалась. Но Кирилл, услышав Славикин вердикт, со слезами на глазах и истошным ревом: «Отда-а-а-й!», отчаянно бросился на Васю, в тщетной попытке вернуть пиратов. Но силы были не равны. Вася быстро вырвался из рук Кирилла и побежал к своему шкафчику в раздевалку прятать вновь обретенных пиратов, а Славик, возмущенный таким неуважением к своему авторитету, опять повалил Кирилла на ковер и стал бить еще ожесточённей.

– Ты что, Кирюха, совсем нюх потерял!

Перестав его колошматить, он отошел на два шага и посмотрел на своего противника взглядом, выражавшим примерно следующее: «Ну что, будешь теперь меня слушать? Или тебе еще накостылять?». Побитый и униженный Кирилл, лишившийся, к тому же, своей собственности, представлял собой жалкое зрелище. Он сидел на ковре красный, растрепанный, с взъерошенными волосами, тяжко всхлипывал и вытирал руками слёзы, лившиеся из глаз и сопли, вытекавшие из носа. Делал он это одновременно, и получалось, что он их не вытирал, а размазывал по лицу, что делало его вид ещё более жалким. Его рубашка высунулась из штанов, одна пуговица была оторвана и ещё две расстегнуты.

В таком виде его и застала Марина Георгиевна, наконец-то, вернувшаяся в группу.