Джоу Росс - Никогда не выйду замуж

– Хочешь прокатиться? – спросил водитель. За пятьдесят; выглядит неплохо, но все же далеко не Ричард Гир.

– Подумать надо.

– О чем?

– Понравишься ты мне или нет. – Она томным жестом взбила огненно-рыжие волосы и приготовилась к словесному пинг-понгу. – Что можешь предложить?

– У меня есть семьдесят пять долларов, – отозвался он.

– На такие деньги гуляй один.

Вместо того чтобы включить зажигание и уехать, мужчина улыбнулся, обнажив ровный ряд белых зубов.

– Люблю, когда леди проявляет достоинство. Вот что, крошка, тебе сегодня повезло. Даю сто.

Кейт пожала плечами:

– Идет.

Услыхав щелчок дверного замка, она залезла в машину и уселась на широкое кожаное сиденье.

– У меня есть местечко за углом, на Сансет, – сказала Кейт.

Когда она назвала мотель, мужчина кивнул: «Знаю». Это обстоятельство, а также то, как он уверенно разыграл словесную партию, показывали, что он не в первый раз заезжает на бульвар.

Мужчина явно при деньгах! «Мерседес» с телефоном и факсом. Ногти ухоженные, прическа и костюм безошибочно указывают на жителя Беверли-Хиллз. Хотя Кейт закончила колледж с двойкой по психологии, она легко представляла себе, как бы зажила, получай она по сотне в день, но понять, почему мужики, к которым, кажется, все само идет в руки, платят за секс, не могла.

Он искоса внимательно ее оглядел.

– Мне нравится твой наряд.

– Спасибо. – Она закинула ногу на ногу, выставив соблазнительный изгиб бедра.

– У тебя под юбкой что-нибудь надето? – (Ее узкая кожаная мини-юбка была красна, как помидор.)

– Мое дело. – Когда он положил руку ей на голую ногу, Кейт выдала ему улыбку, которую долго сдерживала. – А твое дело – разведать.

После таких многообещающих слов мужчина продвинул руку дальше и ущипнул, да так сильно, что она поняла: без синяка не обойдется.

Припарковав «мерседес», он прошел за ней в мотель. В комнате стояли кровать, шаткий стул и мусорная корзина – мол, не задерживайтесь!

Мужчина разлегся на мягком матрасе, положил руки под голову, скрестил ноги и довольно приветливо сказал:

– Что же ты не раздеваешься?

Она улыбнулась. И, потянувшись, стала расстегивать молнию на спине, но внезапно остановилась.

– Знаешь, ты, похоже, хороший парень… Не то чтобы я тебе не доверяю, но…

– Правильно. – Он приподнял бедро, вытащил из кармана кошелек, отсчитал пять хрустящих новеньких бумажек по двадцать долларов и протянул ей.

– Спасибо. – Не успела она засунуть деньги за лиф, как из двери смежной ванной в комнату ворвались двое мужчин.

– Какого черта?! – До смерти перепуганный мужчина мигом вскочил на ноги.

– Полиция, – произнес один из них и взмахнул удостоверением.

– Порядок, – довольно буркнула Кейт. – Вы арестованы, – объявила она. – За аморальные действия.

Узнав, что это не грабеж или что похуже, мужчина расслабился.

– Черт возьми, – проворчал он. – Я хочу позвонить адвокату. Чтобы забрал машину.

– Нет проблем, – с готовностью согласилась Кейт. Вообще-то машину надо было отбуксировать в участок, но какого черта! Будь у нее тачка за шестьдесят тысяч долларов, она бы тоже не хотела, чтобы ее заперли в полицейском загоне.

– Как тебя зовут, мое сердечко? – спросил мужчина Кейт.

– Офицер Кейтлин Карриген, – отчеканила она, предвидя, что адвокат арестованного подаст жалобу ее дивизионному бригадиру. Понимая, что с ее стороны это чистое бахвальство, она назвала ему также номер жетона.

Но он, похоже, вовсе не злился. Даже заинтересовался пуще прежнего. Окинув ее внимательным взглядом голубых глаз, он сказал:

– Вы неплохая актриса.

Кейт нравилось, когда задержанные сохраняли вежливый тон, от этого обоим было легче.

– Вы очень любезны, – пробормотала она. Ее не смущало торчать на улице разодетой как шлюха, но от этого разговора ей почему-то становилось все более неловко. После четырех лет работы в полиции Лос-Анджелеса Кейт считала, что ее ничто больше не сможет удивить, и вот ей доказали, что она ошибалась.

– У вас есть агент? – Уолтер Стерн, владелец студии «Ксанаду», улыбался, будто рекламировал зубную пасту. – Я повсюду ищу новые таланты.

К концу смены настроение Кейт испортилось окончательно. Она проработала весь день, ей даже пришлось сбегать в участок переодеться, когда по бульвару прошел слух, что девица в красном – из полиции.

У нее зверски болела голова, ныли ноги, мало того: пока она боролась за чистоту нравов на городских улицах, позвонила ее мать, одна из немногих, кого можно было назвать звездой старого кино.