Джек Битси: Глубокий шрам

Некоторое время Селден наблюдал ее замешательство, не двигаясь с места, но когда она собралась покинуть платформу, он преградил ей дорогу.

– Добрый вечер, мистер Селден, – с легким вздохом приветствовала она управляющего.

– Старик Ангус не встретил вас? – спросил Селден.

Она показала на пустую платформу.

– Как видите. Я не ждала отца, но мама…

– Итак, вы все-таки вернулись в Айвенго? Хрупкая фигурка женщины выпрямилась, глаза заблестели, и казалось, она готова была резко ответить, но под холодным взглядом Селдена тут же сникла. Серые глаза управляющего, жесткие и недобрые, откровенно разглядывали ее, и в них не читалось ни малейшего сочувствия к ее утомленному виду.

Заходящее солнце неожиданно осветило своими лучами бледное лицо молодой женщины, и Селден увидел перемены, оставленные на нем последними годами ее жизни. Эти перемены были очевидны. Три года назад она уехала из Айвенго девочкой и теперь вернулась домой женщиной, узнавшей страдание. Все три года Селден твердой рукой направлял ее жизнь, и теперь, видя результаты своих усилий, он не испытывал жалости. Стоя, как загипнотизированная, она терпеливо ждала, что он скажет.

Появился станционный служитель, принесший с собой огромные керосиновые лампы. Он с любопытством посмотрел на разговаривающих, но не осмелился им помешать. Айвенго никогда не мешал Селдену.

– Я ждал вас раньше, – сказал он все тем же холодным тоном.

– И вы знали, что я вернусь? – испытующе глядя на него, спросила женщина.

Селден рассмеялся беззвучно, как умел только он один.

– Конечно. У вас не было выбора.

Она уронила саквояж, казавшийся слишком тяжелым для такой хрупкой фигурки. Ее голос возбужденно звенел.

– Вы заставили меня вернуться!

– Конечно, – охотно подтвердил Селден.

– О! И вы не отрицаете этого?

– Зачем? – с усмешкой ответил он. – Я знал, что вы вернетесь. Это было неизбежно. Видите ли, я знаю людей и знаю вашего мужа. Я предостерегал вас перед замужеством.

– О да, вы предупреждали меня. Торопитесь теперь сказать: «Я говорил ей».

– Нет! Не хочу утруждать себя. Довольно и того, что когда-то я предупреждал вас.

Молодая женщина, раздумывая, молчала минуту, и когда заговорила, в ее голосе прозвучало недоверие:

– Итак, то, что говорил Клемент, было правдой?

– Зная вашего мужа, сомневаюсь в этом, – сказал Селден с едкой насмешкой, от которой так часто страдал Айвенго.

Кристин Беннет, урожденная Мак-Ивор, внутренне содрогнулась от этой насмешки, но Селден продолжал, не обращая внимания на ее реакцию:

– Что же он вам говорил?

Кристин пыталась говорить спокойно, но ее волнение выдавали судорожные движения руки, мявшей складки платья.

– Клем сказал, что вы внесли его в черный список!

– Это правда, – ответил Селден, пожимая плечами.

– Он считал, что из-за черного списка не мог найти работу в центральных угольных районах.

– Нельзя было поступить иначе. В полумеры я не верю, и потому он не должен был работать ни в Алабаме, ни в Теннесси.

Кристин потупила глаза, но за ее опущенными веками пылал огонь возмущения. Не замечая сгущавшейся тьмы, которую не мог рассеять даже желтый свет ламп, она пыталась понять ту тайную игру, которая столько лет велась вокруг нее. С Бархатной горы подул холодный ветер, и она плотнее запахнула свой плащ, но не двинулась с места.

– Вы заранее знали, что будете делать? В день моей свадьбы с Клементом Беннетом вы уже все решили?

– Конечно. Ваш муж принадлежит к тому типу людей, который хорошо известен всем угольным компаниям. Мы знаем, как обезопасить себя от них, и в таких случаях действуем без колебаний. Это и не составляет особого труда – простой обмен информацией. То, что вы называете черным списком, у нас называется самозащитой. Впрочем, я не намерен вам объяснять.

– Вы принудили меня…

– Я ни к чему вас не принуждал. Ваш муж был поставлен перед выбором и вел себя именно так, как я предполагал.

– Вы заставили его бросить меня!

– О нет. Я только предоставил ему больше возможностей бросить, чем остаться с вами, и не сомневался в его выборе.

– Очевидно, – сдавленным голосом начала Кристин, пытаясь овладеть собой, причем спокойствие Сел-дена странным образом ей помогало, – вы не верите в мое влияние на него.

– Я знаю вашего мужа.

– Зачем вы преследовали нас? – вопрос вырвался невольно, она хотела скрыть свою боль, но, спросив, продолжала: – Что я вам сделала? Вы, вы знаете… – жестом, выражавшим безнадежность, она оборвала свою речь.