– Дело верное, – пообещал Уэстон. – Я сумею с ней сладить до конца месяца. И, кто знает, может быть, мне удастся выбить из ее головы всю эту викторианскую чепуху.
Где-то в парилке во влажном воздухе раздался звонок телефона, и Джефф, вздрогнув, опустил руку вниз, словно там у него был карман, Увы, его пальцы нащупали лишь полотенце. Вся его жизнь состояла из беспрерывных телефонных звонков, разбора вороха документов и электронной почты. Джеффу никогда и в голову не приходило принести в парилку сотовый телефон, но кто-то, видно, умудрился найти способ укрепить его на голой заднице. Он непременно выяснит эту любопытную деталь.
Джефф Уэстон во взятом напрокат «феррари-тестаросса» подкатил к большому зданию в викторианском стиле и пригнулся к рулю, чтобы разглядеть номер дома. Мотор недовольно заворчал, возможно, протестуя против его присутствия, но Джеффа волновало не это. Он ничего не видел за пышными формами роскошной блондинки, сидевшей рядом.
– Гретхен, вдохни поглубже и задержи дыхание на минутку, хорошо?
Красотка была его помощницей. Сейчас она составляла для Джеффа проспект, связанный с проектом, над которым он работал.
– Вам сюда, – пробормотала Гретхен, не поднимая глаз от экрана переносного компьютера с длинными рядами цифр.
– Откуда ты знаешь? – Джефф не был итальянцем, но ему хотелось поцеловать руки Гретхен за ее удивительную расторопность. Похоже, в голове у этой женщины вместо мозгов находился чип от самого современного компьютера.
– Я видела номер на бордюрном камне, когда мы проезжали мимо.
Наконец-то он понял! Она не была обычным человеком. Наверное, каждая прядь ее светлых кудряшек – это антенна, нацеленная в космос. А ночи наверняка она проводила в библиотеках, освежая в голове содержание энциклопедий.
Улыбнувшись, Джефф Уэстон заглушил мотор и оставил свою замечательную и безрассудную помощницу наедине с ее расчетами. Он даже и мечтать не смел об интрижке с этой женщиной, что бы там кто-то ни думал.
Уэстон огляделся по сторонам: ничто вокруг уже не напоминало ему те места, в которых он проводил лето со своей двоюродной бабушкой. Там, где прежде высились лесистые холмы, шумели ивовые рощи, блестел на солнце пруд с утками и возвышались два почти одинаковых дома в викторианском стиле эпохи королевы Анны, теперь темнели заасфальтированные мостовые да печалили глаз ровненькие безлюдные аллеи.
Страсть к королеве Анне вдохновила Хилли на постройку второго дома. Собственно, она надеялась, что ее единственная родственница в лице племянницы – матери Джеффа – будет приезжать сюда летом. Но похоже, Беверли-Чейз-Уэстон Хилли никак не могла вписать в планы своей деловой активности, хотя и была счастлива отправить своего младшего сына к его двоюродной бабушке.
Родители Джеффа всегда вели светскую жизнь. Его отец был крупным финансистом, и супружеская чета проводила летний отдых либо на морском побережье Франции или Испании, либо плескалась в бирюзовой воде новомодных тропических курортов.
У Джеффа Уэстона всегда было такое чувство, что его сослали к Хилли – вроде как отдали на время в гостиницу для животных, домашних любимцев. Джеффу очень нравилось проводить лето у Хилли, однако, несмотря на это, сразу после ее смерти он в первую очередь выставил обожаемый дом на продажу. Второй дом тоже давно был бы продан, если бы не этот идиотский спор о его названии. Может быть, думал Джефф, расставшись с домами, он не так остро будет ощущать горечь утраты близкого человека. Сейчас Уэстон почувствовал такую тяжесть в груди, что ему стало трудно дышать. Он ненавидел это ощущение, а потому не приезжал сюда с тех пор, как Хилли слегла от тяжелой болезни. По этой же причине Уэстон поручил заниматься его собственностью одному из своих людей.
Щурясь от яркого света, Джефф водрузил солнечные очки на пышную шевелюру, которая, выгорев на солнце, превратилась из темно-каштановой в бронзовую. Он оглядел городские улицы, пустые магазины. На той стороне, где Уэстон припарковал машину, была парикмахерская, большой магазин одежды, французская кондитерская с такими темными витринами, что за ними не было видно товаров, и магазин видеокассет для взрослых. А на углу прилепился маленький магазинчик, торгующий чем-то непонятным.
Посередине, за белым деревянным забором, стоял второй дом Хилли, напоминавший вдову в фамильном жемчуге, которая по ошибке забрела в зал переговоров. Там, за стенами, обшитыми бело-зелеными досками, отгородилась от внешнего мира мисс Эммелина Прайс, которой надо внушить, что ее часы запоздали лет на сто. Потому что дело шло к двадцать первому веку, а не к двадцатому.
Читать дальше