Шэрон Фристоун
В вихре желания
Самолет так плавно оторвался от бетонной дорожки, что Жермена, поглощенная своими мыслями, упустила момент, которого дожидалась не меньше сидящего рядом Франсуа. Тот уже с позавчерашнего дня предвкушал, как поднимется выше самой Эйфелевой башни.
А Жермена… Она ловила этот момент не для пресловутого последнего взгляда на родные стены, – эта совсем еще юная парижанка не отличалась сентиментальностью. Просто ей было необходимо взбодриться, поднять настроение перед нежеланной и даже опасной поездкой. Она так надеялась, что вид сияющей мордашки Франсуа – мальчик впервые летел на самолете и, конечно же, придет в настоящий восторг при взлете – прольет в ее душу бодрость и поможет обрести необходимый кураж. И вот… Какая досада! Проморгала, проспала. В иллюминаторе уже плыли какие-то длинные серые облака, а на лицо Франсуа возвращалось его обычное слегка сонное выражение.
Освободив себя и своего соседа от ремней безопасности, Жермена тихонько вздохнула. И то сказать, как может быть веселым пятилетний мальчуган, всего лишь полгода назад потерявший отца?
В проходе вновь появилась стюардесса – высокая стройная девушка с крупными темными глазами и копной иссиня-черных волос.
Поравнявшись с их креслами, она помедлила, явно залюбовавшись мальчиком – нежной смуглостью его щек, пушистыми ресницами.
– Маленький мсье скучает? – Она повела в сторону Франсуа округлым, таким же смуглым, как у него, подбородком. – Если мадам не возражает, я могла бы показать ему самолет.
Жермена повернулась к мальчику и… Вот он, тот самый миг, которого она так ждала? Глаза Франсуа заблестели, рот восторженно приоткрылся.
– Только недолго, дорогой. – Она невольно улыбнулась. – И, пожалуйста, постарайся, чтобы пассажиры не приняли тебя за террориста…
Последнюю фразу она произнесла уже в спину удаляющемуся мальчику. Досадливое движение лопатками показало, однако, что ее напутствие достигло адресата.
Довольная, что Франсуа хоть как-то рассеется, Жермена потянула за рычажок, спрятанный в ручке кресла, и, откинувшись назад, закрыла глаза. Ей вдруг пришло в голову, что этот своеобразный жест – волнообразное движение лопатками – мальчик унаследовал от своей нетерпеливой и строптивой матери.
Селестина была из тех женщин, перед природным шармом которых смолкает самый громкий и безапелляционный голос рассудка… в том числе и, увы, собственного.
Первое предложение руки и сердца она получила в шестнадцать лет, но… Легкое движение лопатками, и претендента – тридцатилетнего торговца парфюмерией, владельца небольшой виллы на берегу Средиземного моря, – точно ветром сдуло. А Селестина предпочла уютному шезлонгу постоянно вращающееся кресло секретарши в тесноватой конторе некоего молодого предпринимателя, испанца по происхождению. Некоторое время ее изящная спина пребывала в состоянии относительного покоя. Однако коварное кресло почему-то всё чаще поворачивалось в одну и ту же сторону – к стеклянной перегородке, за которой бронзовело хорошо вылепленное – высокий лоб с крутыми надбровными дугами, изящно-горбатый нос, округлый крепкий подбородок – мужское лицо. Лицо Мануэля Ромеро, или дона Мануэля, как называла шефа их уборщица-испанка. Она-то и сообщила Селестине по большому секрету, что хозяин происходит из знатной семьи испанских грандов, правда, теперь сильно обедневших. Так что бледная француженка вряд ли может представлять для него какой-либо интерес. Конечно же, Селестина в ответ только лопатками передернула…
О том, сколь разрушительны оказались последствия этого милого девичьего жеста, Жермена узнала ровно двадцать лет спустя – от самой Селестины. Через некоторое время искры от внезапно вспыхнувшего романа потомка испанских грандов с «бедной француженкой» долетели до Пиренеев, и в конце концов молодой дон Мануэль был срочно вызван на родину. А еще через полгода та же самая уборщица на невообразимой смеси испанского с французским сообщила задумчивой секретарше, что «гранд женился на своей грандессе» и теперь «не собирается жить в Париже». Своенравной Селестине ничего не оставалось, как пожать плечами и выскочить замуж за собственного кузена – очевидно, по той простой причине, что от него при случае было легче избавиться. Что она вскоре и сделала, предварительно родив маленькую хрупкую девочку по имени Жермена.
***
Очнувшись от своих мыслей, Жермена улыбнулась возвращающемуся Франсуа, который в сопровождении стюардессы вприпрыжку бежал между рядами кресел. Оказывается, командир экипажа был столь любезен, что пригласил единственного ребенка на борту посетить кабину пилотов.
Читать дальше