Эйлин Колдер - Избавься от гордыни

Несколько мгновений Марджи не могла ото-, рваться от его черных глаз; она утопала в них. Тот вечер запомнился ей, наверное, на всю жизнь. Его отдельные эпизоды прокручивались в памяти, как четко отснятые кинокадры: вот Фернандо поспешно расплачивается с официанткой, вот они, едва переступив порог его дома, сразу начинают раздевать друг друга… Впоследствии она часто спрашивала себя: не в тот ли вечер был зачат Шон?

– Да, помню, – прошептала Марджи и подумала: ни до, ни после того вечера ни один мужчина не будил в ней такие страстные чувства, какие будил Фернандо.

– После той первой встречи наступило замечательное время, – спокойным тоном заметил он.

В этих словах Фернандо она не расслышала и намека на какую-то глубину или хотя бы романтичность чувства, и это сразу вернуло ее из области приятных воспоминаний в реальную действительность. Взглянув на свое обручальное кольцо, Марджи спросила мужа:

– Скажи, в тот день, когда Шон еще находился в больнице, а ты предложил мне выйти за тебя замуж… не было ли это предложение сделано экспромтом? Я имею в виду, что, поскольку тебя в тот момент очень волновала судьба Шона, не возникла ли эта мысль о нашей женитьбе… совершенно случайно, без предварительного ее обдумывания?

– Нет, никакой случайности в моем предложении не было, – твердым, уверенным тоном ответил Фернандо. Нежно проведя ладонью по ее щеке, он добавил: – Идею о нашем браке я начал тщательно обдумывать с того самого момента, когда понял, что мне надо уезжать из Нью-Йорка… Кстати, Шон, должно быть, подслушал мои слова о намерении жениться как раз перед тем, как заболел.

– Когда он передал мне эти слова, сказанные тобой во время телефонного разговора, я подумала, что ты собираешься жениться… не на мне, а на какой-то другой женщине. – Марджи не захотела омрачать день своей свадьбы именем Линда и поэтому даже не назвала его.

Фернандо покачал головой и ласково произнес:

– Только на тебе и ни на какой другой женщине. – Затем спокойным голосом добавил: – Я неоднократно пытался пригласить тебя куда-нибудь на ужин и попросить твоей руки в подобающей обстановке, но ты каждый раз отказывалась от встречи… А потом, когда Шон заболел, события стали выходить из-под моего контроля.

– Из-под моего тоже, – буркнула Марджи.

– Ты от многого отказалась ради сына, меня, ради нас с тобой. – Она никогда не слышала, чтобы Фернандо говорил таким серьезным, углубленно-задумчивым тоном. – Отказалась от любимой работы, покинула старых друзей – и все ради того, чтобы отныне быть рядом со мной…

Они не знали, сколько еще времени мчались по загородному шоссе, сколько нежных поцелуев и ласковых слов подарили друг другу… Но вот наступило мгновение, когда лимузин остановился. Новобрачные вышли из автомобиля и увидели очаровательную деревенскую гостиницу, к которой вслед за ними подтягивались остальные автомобили свадебного кортежа.

Это было похоже на сказку. Место, выбранное для банкета в честь их бракосочетания, сразу показалось им настоящим райским уголком. Посреди безмятежной тишины, под необъятным лазурным зонтом неба стояла ослепительно белая гостиница причудливой формы. Построенная неизвестно в какие времена, она обдувалась со всех сторон легким ветерком и была окружена уютным садом, в котором уже были расставлены в один ряд широкие столы, накрытые белыми скатертями. На краю лужайки, окаймленной экзотической каменной изгородью, сплошь увитой диким виноградом, стоял бар, около которого толпились любители аперитива.

Марджи огляделась вокруг и увидела Шона. Он увлеченно играл в тени кипарисов с двоюродными братишками и сестренками. За эти несколько дней, с тех пор как они перебрались в Испанию, он успел загореть, его кожа приобрела золотисто-коричневый оттенок. На личике малыша не осталось и следа той бледности, которая так напугала Марджи во время его недавней болезни.

Когда ее глаза отыскали среди гостей Фернандо, он разговаривал с отцом и двумя братьями. Все Ретамары удивительно красивы, но самый красивый из них Фернандо, подумала Марджи.

– И ты еще пыталась внушить мне, что не любишь его, – поддразнивающим тоном сказала ей Джина, стоявшая рядом с дочерью. – Ведь он же красавец, не так ли?

– Да, он даже слишком красив, мама, и может вскружить голову любой женщине.

– И я теперь вижу, кто наделил его такой привлекательной наружностью. Орландо – потрясающий мужчина.