Энн Мэйджер: Полюби меня снова

Каким-то обостренным чутьем она вдруг поняла, что в ее жизни ничто не значило для нее так много, как Росс. Ни поразительный успех в бизнесе, ни клиенты с именем, ни холостяки, как говорится, на выданье, по раз и навсегда заведенному порядку сопровождающие ее каждый уик-энд на светские рауты, куда она непременно наведывалась для установления полезных знакомств. Между прочим, был у нее встроенный шкаф, от стены до стены битком набитый нарядами от модных и известных модельеров, в пентхаусе – квартире с садом на самом верхнем этаже, – приобретенном на правах частной собственности в одном из домов на юго-западе Хьюстона, в престижном районе. Словом, было все, что дают деньги и успех, и все-таки в ее душе оставалась отчаянная пустота.

Она просто дура – нет бы понять это три года назад, а не сегодня вечером! Разрушила свое замужество с разудалой решимостью, призвав на помощь рассудочность и убедив себя в том, что их отношения не складывались с самого начала и, даже если бы не было Тэми и того, что случилось, все равно она и Росс для совместной жизни не пара.

Дайане от рождения была уготована жизнь в роскоши и богатстве, тогда как Росс, в то время напористый администратор в лесопромышленной фирме ее отца, – выходец из низов, всего добивался сам. Родился он в небогатой семье, в Луизиане, в каком-то медвежьем углу поймы реки Миссисипи.

Он не одобрял блеск и лоск как стиль жизни, даже когда сам стал преуспевающим бизнесменом, а она как раз этому придавала большое значение. Он пытался убедить ее, что в действительности ей это тоже не нужно, и она потому стоит на своем, что ее мать, Мадлен, внушает ей все время, что именно так и следует жить, что для своей дочери она иного не желает. Иногда, в душе, Дайана почти соглашалась с Россом.

Мгновенно выкинув из головы всякие мысли о Мадлен, она припомнила их двухэтажный домик в глубине сосновых лесов на востоке Техаса, ее и Росса совместное жилище. Дом был построен на берегу протоки, неторопливо катившей свои воды среди буйной растительности. Росс любил их жилье, его незатейливость, густые заросли на берегу, кипарисы под вуалью взъерошенного испанского мха и таинственную девственность лесов. Он построил его сам и так и не сумел понять, почему Дайане хотелось жить в городе. «Там все дома на одно лицо, – говорил он ей, – а наш – единственный: такого нет ни у кого».

В итоге она потеряла Росса, дом, Тэми – ее свет в окошке – и укатила в Хьюстон, где соорудила жизнь по своей мерке, такую, какую хотела. Удачливую и с комфортом, как частенько сама себе говорила. И что дальше? Иллюзии рассеялись в один миг. Дайана поняла, что обманывала себя целых три года – без Росса все не имело смысла.

А Эдэм? Всё, кроме Эдэма, быстро внесла она поправку. Ее приемный десятилетний сын – он значил для нее так много, особенно сейчас. Едва заметная улыбка тронула уголки ее губ, придав особую прелесть ее красивому, с тонкими чертами лицу. В Эдэме заключался смысл ее жизни теперь, когда она потеряла почти все. Мальчик был сыном Росса от первого брака, и, когда они поженились восемь лет назад, она официально усыновила этого ребенка.

Росс разрешал сыну навещать ее, и довольно часто, хотя сам никогда его не привозил и даже не разговаривал с Дайаной по телефону, чтобы обговорить детали. Посредником всегда была Мадлен. Сейчас у Эдэма как раз были летние каникулы, и он жил у Дайаны четыре недели. Она только что отвезла его в лагерь скаутов, на нейтральную территорию, откуда через неделю Росс должен был забрать его домой, в Ориндж.

Улыбка не сразу исчезла с ее лица – так бывало всегда, когда она думала об Эдэме. Для своего возраста он был довольно высокого роста и с каждым днем становился все больше похож на отца. После месяца, проведенного в бассейне и на пляже в Галвестоне, Эдэм загорел и теперь чем-то напоминал индейца, а его иссиня-черные волосы выгорели на висках и стали каштановыми. Вчера Дайана была особенно горда им. Эдэм в новой, с иголочки, форме выглядел точно маленький солдат. Когда она уходила, оставляя его в такую жарищу в не совсем уютном лагере, хотя и в зелени, на берегу озера Конроу к северу от Хьюстона, он долго махал ей на прощание рукой. Она решила, что он самый красивый из всех мальчиков. Дайана уезжала последней, несмотря на то что хотелось поскорее сесть в свою машину с кондиционером и отбыть наконец в цивилизованную жизнь со всеми удобствами. Но она уже знала, что будет скучать по Эдэму и постоянно думать, как он там.