Маргарет Саммервиль - Каприз фортуны

Я отвлеку тебя от мыслей об Андервуде, – сказал мистер Марш.

Пандора согласно кивнула, думая, что ей действительно стоит отвлечься. Они встали с софы и заняли места за шахматной доской, которая всегда была наготове. Вскоре Пандора и ее отец уже были увлечены игрой.

Час спустя мистер Марш победоносно поставил мат дочери.

– Я победил, моя девочка. Это означает, что твои мысли витали где-то далеко. – Он вновь взглянул на часы. – А Андервуда все еще нет. Уже и полдень миновал. Но что это? Я слышу экипаж!

Отец и дочь поспешили к окну, откуда была видна улица. Экипаж остановился напротив дома, но это был не роскошный экипаж мистера Андервуда, о котором восхищенно говорила Лиззи, а невзрачный портшез тетушки Леттиции.

– Тетушка отправила их домой в своем экипаже, – сказала Пандора, видя, как ее брат и сестра выходят из него.

– Без сомнения, твоя сестра заявила, что слишком устала для прогулок, – сказал мистер Марш.

Когда Лиззи и Винфилд вошли в гостиную, с нетерпением ожидая рассказа о визите Андервуда, оба были разочарованы, узнав, что он не появлялся.

Наступило время обеда. Все четверо вновь собрались в столовой, к ним присоединился Николас, который провел весь день в трудах над латынью вместе со своим преподавателем.

Беседа за столом вращалась только вокруг персоны мистера Андервуда и сплетен, которые Лиззи и Винфилд услышали в доме тетушки Леттиции – всем прочим она была известна как миссис Паджет. Миссис Паджет всегда могла рассказать очень милые и интересные истории о людях своего круга и даже о светском обществе, хотя ни разу не принимала никого из них.

Обед был завершен, и семья перешла в гостиную, где Лиззи продолжала пересказывать то, что она услышала у тетушки.

– Да ты переполнена всякими историями, – сказал мистер Марш.

– Но мы не виделись с тетушкой почти неделю, папа. И потом мне было так трудно удержаться и не рассказать об ожерелье Пандоры. – Лиззи изобразила страдальческий взор.

Старший Марш строго-настрого запретил дочери что-либо говорить об изумрудах. Зная, что его сестра первая сплетница, мистер Марш отнюдь не хотел, чтобы Леттиция Паджет разнесла эту новость по всему городу.

– И все-таки очень странно, что мистер Андервуд не появился, – сказал Винфилд.

– Может, он заболел? – предположила Лиззи.

– Болен он или нет, он мог бы послать записку, – не унимался Винфилд.

Пандора нахмурилась. Действительно, это было странно, что Андервуд ничего не дал о себе знать.

– Не могу же я и завтра вот так сидеть вес день и ждать его. Папа, может, ты утром проводишь меня к нему, чтобы отдать ожерелье?

– Хорошо. С радостью сделаю это. Чем раньше мы расстанемся с этим ожерельем, тем лучше.

Пандора кивнула, но Лиззи подумала, что сестре жаль расставаться с драгоценностями.

Роберт Деспенсер, четвертый виконт Сарсбрук, быстро шел по Гайд-парку. Был яркий, солнечный апрельский день, и парк был полон лондонцами, спешившими насладиться хорошей погодой. Навстречу ему ехали модно одетые дамы и джентльмены в роскошных фаэтонах, пешеходы спешили по широким дорожкам зеленого парка.

Лорд Сарсбрук давно взял себе за правило совершать короткую прогулку каждое утро, будь то дождь или хорошая погода. Эти прогулки давали виконту возможность немного размяться и в тоже время поразмышлять.

Его милость был существом с определенными устоявшимися привычками, и его упорядоченная жизнь была лишена неожиданностей. Резиденцией виконта был Сарсбрук-Хаус – внушительное, массивное здание эпохи королевы Анны. Он жил там один, посещаемый редкими гостями, и проводил время вне лондонского светского общества.

Обладатель солидного состояния и блестящей родословной, Сарсбрук жил тем не менее очень скромно. Его милость одевался просто, обращая более внимание на удобство, нежели на требования моды. Он имел собственное мнение о своем внешнем виде и не заботился особенно, что подумают о нем. Таким образом, он делал то, что ему нравится, и жил так, как он того хотел.

Обычным занятием для джентльменов его круга было проводить время на скачках. Сарсбрук, однако, имел весьма незначительный интерес к подобного рода увеселениям. Он не любил охоту и стрельбу. Не увлекался дамами полусвета, как то делали многие знатные особы.

Имея положение и состояние, Сарсбрук был весьма лакомой добычей, правда, практически неуязвимой для охотниц, стремящихся обворожить его.