Мишель Смарт: Вторая брачная ночь

Элизабет сжала руки в кулаки, когда ей перевели эту речь.

— Позволено ли мне будет кое-что сказать? — спросила она.

Судья кивнула.

Стараясь говорить медленно, чтобы было проще переводить, Элизабет произнесла:

— Простите мне мою сбивчивость, я не готовилась. Но мой муж — вовсе не тот человек, каким его рисует пресса. Даже если бы это было так, на отношения с Лукасом это бы не повлияло. Лукас очень привязан к Ксандеру и безоговорочно признает его авторитет. Ксандер — это человек, который всегда был в его жизни. С ним он спокоен и счастлив, а своих деда и бабушку он практически не знает. Они для него — чужие люди…

— Чужие, потому что Янис не позволял нам стать родными! — с жаром перебил Драган.

— Потому что он не считал, что общение с вами принесет мальчику пользу. — Элизабет старалась оставаться спокойной и сосредоточенной, чтобы не позволить кому-либо отмахнуться от ее слов. — Безусловно, Янис подвержен наркотической зависимости, этого никто не отрицает, — однако этот факт сам по себе неудивителен, учитывая, что у него никогда не было любящих родителей и, пытаясь заслужить ваше одобрение, он в двадцать лет женился на женщине, которой совсем не знал. Ксандер видел, что произошло с его братом, и не хотел повторить его судьбу. Поэтому он отверг ту жизнь, которую вы для него выбрали. И вы так никогда и не простили ему этого — как и Янису того, что он стал воспитывать ребенка, не согласуясь с вашими правилами. И сейчас вы хотите отомстить им обоим. Если бы вы действительно хотели, чтобы Лукас был счастлив, никого из нас сейчас бы здесь не было.

Элизабет посмотрела на судью:

— Я не могу быть уверена, что Янис и Катерина оправятся от своей зависимости. Однако я точно знаю, что Ксандер всегда будет рядом с ними, если им понадобится помощь, — и, что самое главное, он всегда будет заботиться о Лукасе, как о своем собственном сыне.

Элизабет могла бы еще многое сказать, но она понимала, что не стоит это слишком затягивать. Она не осмеливалась посмотреть на Ксандера — будет ли он недоволен тем, что она выступила без предварительного согласования? Но она просто не могла больше молчать.

Остаток слушаний пролетел незаметно. Наконец судья удалилась для вынесения решения.

— Пойдем перекусим? — предложил Ксандер вполголоса. Элизабет с облегчением отметила, что он не выглядит рассерженным — даже скорее наоборот.

Как только они вышли из здания суда, он схватил ее в объятья и страстно поцеловал. Это было настолько неожиданно, что ей пришлось схватиться за него, чтобы устоять на ногах.

— Ты молодец, — сказал он, когда наконец сумел от нее оторваться.

— Так ты не сердишься?

Он покачал головой:

— То, что ты сказала…

— Правду. Какой я ее вижу.

Он снова поцеловал ее, а затем повел в небольшой тесный ресторанчик, находившийся прямо за углом. Только они обосновались за столиком, как туда же вошли его родители — но, увидев Ксандера и Элизабет, немедленно вышли.

— Думаю, ты права — все это затеяно ради мести, — сказал Ксандер, когда они сделали заказ.

— Это было очевидно после встречи с твоей матерью. И ты не просто отказался делать то, что они хотели, ты еще и перехватил контроль над компанией.

Ксандер рассказывал ей историю о той сделке, пока они ждали выписки Лукаса в больнице.

— Этому они сами меня научили.

— Когда это закончится, тебе стоит с ними помириться, — тихо сказала Элизабет.

Настроение у Ксандера сразу же испортилось.

— Чтобы помириться, нужно принести извинения. А этого они не заслуживают.

Элизабет посмотрела ему в глаза:

— Возможно. Но кто-то должен положить конец порочному кругу внутри вашей семьи.

Драган и Мирела покинули своих сыновей, заставили Яниса жениться на нелюбимой женщине и подтолкнули Ану к смерти. Разве это можно было простить?

С другой стороны, Ксандер отобрал у них компанию и лишил власти над собой. Ударил по самым слабым местам, сделав поражение максимально болезненным.

А теперь они хотят отобрать Лукаса. Элизабет права, это порочный круг.

— А ты сама простила своих родителей за то, как они с тобой обращались?

Перед тем как ответить, Элизабет ненадолго задумалась, наморщив лоб.

— Я на них больше не сержусь. Сейчас мы не так часто видимся, но даже когда мы встречаемся, я не злюсь. Та ситуация в прошлом давно перестала вызывать у меня эмоции в настоящем. Наверное, это и называется прощением.

Потом она посмотрела на него: