Когда-то они часто встречались здесь. Это было их место – среди многих других на этом мрачном берегу. Она всегда приходила первой, более нетерпеливая, с болью вспомнила она. А он выступал из темноты, чтобы заключить ее в свои…
Рука коснулась ее плеча. Она инстинктивно отпрянула. Его неожиданное прикосновение так совпало с ее мыслями, что она резко отступила назад и почувствовала, как берег опасно пополз под ногами.
– Дурочка, – пробормотал Доминик, схватил ее за плечи и оттащил на безопасное место. – Боишься, что я тебя изнасилую?
Изнасилует? С каких это пор он вынужден прибегать к насилию над ней? Раньше-то этого не было.
– Оставь меня, – потребовала Мэдлин. Как она себя презирала! Даже теперь, спустя четыре года, один взгляд на него – и все ее существо уже жаждет его объятий и бешено колотится сердце.
Напряженный взгляд Доминика выражал столь знакомую ей страсть, чувственные губы плотно сжаты. Он стоял, возвышаясь над ней, – восхитительный мужчина, который всегда возбуждал ее, сводил с ума строптивую девчонку, да и сейчас…
Мэдлин ненавидела его за это. Ненавидела за то, что случилось.
Доминик быстро убрал руки, и Мэдлин едва устояла на ногах.
– Не бойся, – с трудом выговорил он. – Может быть, мне так же тяжело прикасаться к тебе, как тебе – чувствовать мое прикосновение.
– Что ты здесь делаешь? – раздраженно спросила Мэдлин. Ей хотелось стереть прикосновение его руки – кожа горела, как от ожога.
– Хотел повидать тебя, что же еще? – Он отвернулся и спрятал руки в карманы джинсов. – Четыре года я не смотрел в глаза женщине, которая публично опозорила меня.
– Публично опозорила? – Мэдлин хотелось громко засмеяться, но она лишь горько улыбнулась. – Насколько я помню, все было наоборот.
– Меня оскорбили не потому, что я это заслужил, о нет! – проворчал Доминик. – Капризная прекрасная сумасбродка оскорбила меня потому, что всегда думала только о себе!
– Благодарю, – церемонно произнесла Мэдлин. – Приятно узнать, что думает о тебе бывший жених.
– Мне тоже было приятно узнать, сколь вероломной невестой ты оказалась.
Мэдлин вздрогнула. Чувство вины и стыда, терзавшее ее четыре года, не давало вздохнуть. Она отвернулась, не в состоянии защищаться от безжалостных укоров. Слишком много правды было в словах Доминика.
В воздухе повисло молчание. Они стояли неподвижно, освещенные луной, подыскивая слова пообиднее. Странно, но они все еще чувствовали активную антипатию друг к другу. Она могла бы уже заглохнуть, превратиться в спокойную неприязнь, но этого не произошло. Они могли бы встретиться, как сейчас, в ту ночь после бала в загородном клубе и поговорить. И не было бы прошедших лет.
Луна висела над их головами. В свете луны были хорошо видны правильные черты красивого лица, темные шелковистые брови почти сходятся у переносицы. Глаза, опушенные густыми ресницами, и гордый прямой нос. Тонкие губы презрительно улыбаются. Эта улыбка не может скрыть врожденную чувственность.
– Четыре года прошло, – внезапно заговорил Доминик, – а ты по-прежнему выглядишь очаровательным ребенком. Только еще более красивым.
Мэдлин стало тоскливо. Она попыталась отвернуться, но Доминик сжал ее руки.
– Подожди, – выдохнул он. – Ведь ты не собираешься снова исчезнуть? Скажи, Мэдлин. – Он наклонился к ней, она увидела совсем близко его лицо. Доминик с горечью смотрел на нее. – Ты хотела наказать меня? Или тебе было просто наплевать на меня?
– Ты опоздал с выяснением причин ровно на четыре года.
Мэдлин откинула голову и пристально посмотрела на него. Их взгляды встретились.
Казалось, он охотно встряхнул бы ее, его пальцы сжали ее локти, но вдруг он передумал.
– Ты права, – согласился он. – Четыре года – слишком большой срок, чтобы дождаться ответа, который на самом деле меня и не интересует. Но вот что мне действительно интересно, Мэдлин, – голос стал резким, – каким образом пребывание в Бостоне и эти проклятые четыре года превратили своенравного ребенка, которого, как мне казалось, я любил, в женщину?
Этого нужно было ожидать, подумала Мэдлин мгновением позже. Все можно было прочесть в его глазах, вспыхнувших холодным блеском, понять по сжавшимся губам. Но Мэдлин была слишком взволнованна и не поняла намерений Доминика. Когда его горячее дыхание опалило ее холодные губы, ошеломленная Мэдлин не могла сдвинуться с места. Доминик крепко прижал ее к себе, даже через дубленку она чувствовала тепло его тела. Он нетерпеливо прижался губами к ее губам, раздвинул их, и Мэдлин сразу вспомнила его прежние поцелуи.
Читать дальше