Сьюзен Нэпьер - Избранница Фортуны

– А его благословение? Будет ли Лори счастлива без него? Из того, что я слышала, создается впечатление, что они очень близки…

– Я знаю. – Самоуверенности Финна как не бывало. – Она говорит, что ей это не важно, что она любит меня, но хватит ли одной любви? – Он тихо простонал. – Должно хватить! – Порывисто вскочив, Финн обогнул стол. – Ты поможешь мне, Мэгги? – Это было скорее требование, чем просьба – все давно между ними решено, и Финн знал, что Мэгги не откажет, коли надежда на счастье улыбнулась ему. – Я помню наш договор, но развестись сейчас – значит раскрыть все карты. Черт, почему я должен был встретить ее именно сейчас?

– Можно придерживаться первоначального плана…

– Аннулирование брака? – Финн покачал головой. – Чтобы снова разгорелась вендетта? Думаю, мы можем…

– Финн, почему бы не продолжить этот разговор вместе с Лори? Так будет честнее – ведь это касается и ее будущего. Когда я могу познакомиться с ней?

– Что, если этим вечером?

– У вас свидание сегодня? – Неужели им в самом деле удается так легко видеться? – Я думала, что ее всюду сопровождает телохранитель, дуэнья или кто-нибудь в этом роде.

– Почти всюду, – усмехнулся Финн, и его глаза осветились нежностью, что заставило Мэгги почувствовать странную пустоту внутри. Финн был ее лучшим другом. За пять лет брака она успела познакомиться со многими его любовницами, некоторые ей даже нравились, и никогда еще у нее не было такого чувства, что на этом пиру она совсем чужая. – Но как раз сегодня вечером мы можем провернуть знакомство совершенно невинным образом, – продолжал Финн. Фортуна устраивает показ драгоценностей с коктейлем «У Саши», и Лори будет там…

Мэгги знала этот ресторан с ночным клубом, они оба были его завсегдатаями.

– И ее отец, конечно, тоже, – скептически добавила она.

– Ну, от него-то все равно никуда не деться. В конце концов, он тоже знает, кто я такой. По крайней мере не примет меня за искателя фортуны…

Мэгги хихикнула, и Финн нахмурился.

– Дорогой, я не виновата, что эта фамилия так чревата каламбурами.

– Только не пытайся каламбурить при Нике Фортуне: не думаю, что у него есть чувство юмора.

– Особенно когда дело касается дочери, – согласилась Мэгги.

– Черт возьми, Мэгги, почему я должен смотреть на него снизу вверх? Я происхожу из хорошей семьи, молод, не менее богат, чем Лори, да и старине Нику по этой части вряд ли уступлю; я здоров, меня уважают как бизнесмена…

– И еще ты женат. Теперь характеристика полная, не правда ли? У Ника Фортуны консервативные взгляды. Он пуританин. Финн.

– Черта с два. Он встречается с женщинами…

– Но тайком. И всегда с одинокими. Он презирает людей вроде нас… людей, у которых больше денег, чем принципов, меняющих партнеров как перчатки и не придающих значения брачным клятвам…

Финн на минуту задумался над этой очевидной несправедливостью.

– Ник не похож на пуританина. Как раз наоборот. Бьюсь об заклад, что в свое время он был порядочным шалопаем, и вряд ли это высокая мораль помогла ему так быстро сколотить состояние.

– Нет отца строже, чем остепенившийся повеса, – заметила Мэгги, – и мужа ревнивее. – Она не сомневалась, что, полюбив, Финн окружит свою жену точно такой же ревностной и ревнивой заботой, как Фортуна – дочь. – И его время еще не кончилось – вот в чем проблема, Финн. Ему еще нет сорока, он легче на подъем, чем многие юнцы. У него уйма денег и власти, и он не колеблясь воспользуется тем и другим, чтобы стереть в порошок любого, кто встанет на его пути…

– Чертов ханжа, – поморщился Финн; сам-то он, даже превратившись в ловкого бизнесмена, оставался жертвой «джентльменского» воспитания.

– Почему бы тебе не попытаться найти в этом человеке что-нибудь хорошее? – предложила Мэгги. – В конце концов, он станет твоим тестем. Неужели ты будешь вынуждать Лори разрываться между дочерней и супружеской любовью?

Финн ухмыльнулся. Он никогда не предавался унынию надолго.

– Дочь у него хорошая; думаю, начать можно с этого. Человек, произведший на свет такое дитя, как Лори, не может быть безнадежно плох…

На распродажу обуви Мэгги так и не попала. Она была слишком занята стратегическими планами. Стратегия была ее сильным местом. Друзья давно убедились, что Мэгги неистощима на оригинальные идеи, правда до тех пор, пока не нужно осуществлять их на практике. За это те, кто завидовал ее богатой и беззаботной жизни, называли ее прожектеркой. Зато имевшие счастье знать Мэгги поближе хорошо понимали, что к ее творческим способностям обывательские мерки неприменимы. Просто широта и многообразие ее интересов не стеснены необходимостью зарабатывать на жизнь. Мэгги – веселая забавница.