Энн Мэйджер: Я ищу тебя

Еще в тот первый вечер появилась та жестокая честность в их отношениях, которую позже оба так высоко оценили.

– А я другая? – робко спросила она, волнуясь от сознания того, что он рядом.

– Абсолютно.

– В чем?

– Прежде всего вы девственны.

Он окинул взглядом ее стройную фигурку, и она почувствовала, как тепло охватило ее.

– Откуда вы знаете… – воскликнула она смущенно. И тут же проснулся ее характер, она возмутилась: – Вы не имеете права так со мной разговаривать.

– Но вы сами задали вопрос, – парировал Джордан мягко. – Я думал, хотите услышать ответ. Вы другая потому еще, что вас нельзя забыть, мисс Фишер. – Твердая линия его губ смягчилась, превратившись в обворожительную улыбку, которая прямо ослепила ее.

Успокоительный бальзам его ласковых слов сразу же излечил ее от гнева, и она даже, пожалуй, возненавидела себя за то, что он ею так легко управляет.

Джордан вынул два картонных квадратика из кармана и помахал ими перед нею.

– У меня есть билеты на футбол, но мне что-то расхотелось становиться частью этой толпы. Но если вы очень любите футбол… Я знаю одно тихое местечко на реке, где можно потанцевать и поболтать и… – Его взгляд медленно соскользнул к ее губам. – А вам куда хочется пойти сегодня?

Если этот дерзкий, горячий взгляд уже сейчас заставляет ее трепетать, что будет, когда они останутся одни, будут танцевать и разговаривать? Джини представила себя в его объятиях: они ритмично двигаются вместе под звуки нежной романтичной музыки…

– Наверно, футбол был бы безопаснее, – выпалила она. Ну зачем она сказала такое?

– Это ваша мама, должно быть, научила вас так думать, – проговорил он. – Но у меня нет настроения делать то, что безопасно. Сегодня нет. А у вас?

– У меня?.. Не знаю. – Сначала Джини растерялась, но потом импульсивно продолжила: – Будь я умнее, я бы сбежала сейчас в общежитие и оставила вас с девушками, к которым вы привыкли. Боюсь, у нас не может быть ничего общего, я уверена, вам будет скучно и вы разочаруетесь.

Он откинул голову назад и рассмеялся:

– Я совсем не собираюсь скучать и разочаровываться.

– Да?

– И очень постараюсь, чтобы у нас появилось… что-то общее, – протянул он лениво.

– Именно этого я и боюсь.

– Как же благопристойно вы заговорили, Джини. Думаю, это должно означать, что чувства у вас становятся отнюдь не благопристойными.

Ее лицо покрылось ярким румянцем. Нет, очевидно, он знает женщин чересчур хорошо.

– В самом деле, я думаю… – начала она. Закончить фразу он ей не позволил.

– Разве вы не хотите со мной куда-нибудь пойти?

– Да, конечно, но…

– Так куда же: на танцы или на футбол? Его сверкающие глаза изучали ее лицо. Она подумала: наверняка он видит все секреты в ее душе. И отвела взгляд.

– Все равно. С вами я пойду, куда вы захотите, – наконец позволила она себе признаться. Возможно, ей следовало быть более скромной или прибегнуть к женским уловкам. Но она не смогла. Даже в тот первый час знакомства между ними была необыкновенная честность.

– И я чувствую то же самое, Джини. Большинство девушек никогда так честно не сказали бы о своих чувствах. Неужели вас не учили, какие преимущества дает игра в сдержанность?

– Меня никогда не интересовали игры, – пробормотала она.

– И меня тоже. – Его голос прозвучал низко, волнующе чувственно.

Неожиданно он положил руки ей на плечи, потом прижал ее к себе, наклонил голову и поцеловал – быстро, нежно и нетерпеливо. Джини ощутила восхитительное тепло его языка, когда он слился с ее языком. Как только Джордан коснулся ее, она загорелась, почувствовала возбуждение и трепет. Он разжал объятия, и она вздохнула с болью разочарования.

– Я должен был это сделать, Джини. – Он не отрываясь смотрел на ее губы.

– Знаю, – прошептала она.

Все еще теплые от его поцелуя, ее зовущие губы были влажны, полны ожидания. Он сказал со вздохом:

– Не смотри на меня так, будто хочешь, чтобы я тебя опять поцеловал, – и снова сжал ее в объятиях, еще крепче, чем прежде.

Она была так же нетерпелива, как он. Она чувствовала, что все его тело напряглось, прижимаясь к ней, ощутила его твердые мышцы, жар его сильных бедер у своего неопытного тела. Она не возражала против таких интимных прикосновений, потому что с первого мгновения знала: он необыкновенный мужчина.

– Против этого нужно принять закон, – прошептал он. Потом поцеловал ее снова и на этот раз не смог выпустить из объятий.

Его губы нежно, страстно изучали поднятое к нему лицо. Она тонула, летала, страсть в ней сверкала, как звездная пыль, как ослепительное солнце, рассеивающее тьму. Она принадлежала ему, а он – ей. Ничто не имело значения, кроме него и его неистового желания, изменившего их обоих одним поцелуем.