Пола Льюис - Спелое яблоко

К сожалению, теоретическое знание особенностей психики подростков мало помогало Марианне при практическом общении с ними, что периодически приводило к внутрисемейным конфликтам. Да и как с ними общаться, когда у них с ходу вырабатывалось собственное мнение по любому вопросу, причем тут же легко изменяемое, лишь бы оно не совпадало с мнением взрослых. Никаких нервов и терпения не хватит. Конечно, она и сама в их возрасте была не сахар, но такие вещи быстро забываются.

Во время обеда, превратившегося, фактически, в ежедневное деловое собрание семейного клана, каждый член небольшого коллектива, начиная с младших, как бы был обязан отчитаться за проделанное и изложить свои планы на будущее. Естественно, терпеливо выслушивая по ходу дела оценки, назидания и рекомендации старших. Обсуждались также общие проблемы и принимались коллективные решения. В их основу, естественно, закладывались идеи и указания отца как старейшины семьи и рода, главного хранителя священных традиций, древних обычаев и базовых устоев патриархальности и высокой семейной и общенациональной нравственности. Ибо, как говорится, семья – это основа гражданского общества, нации и государства.

В общем, классический пример ограниченной и жестко контролируемой сверху племенной демократии. Глава семейного клана, мистер Кристиан О'Нил, выступал сразу в двух ипостасях – светской и религиозной. Как вождь, полководец и предводитель вверенных ему квартирных земель и семейных подданных, с одной стороны, и, по совместительству, верховный жрец доверившихся ему тленных тел и нетленных душ. Как говорил какой-то из французских королей, «L'Etat c'est moi» – «Государство – это я». То есть, если слегка переиначить, то любимым лозунгом отца Марианны могла бы стать фраза «Семья – это я».

Сегодня вечером гвоздем семейной программы должно было стать обсуждение ближайшего будущего Марианны. Поэтому было бы желательно, мудро и прозорливо до общесемейной сходки предварительно обсудить этот вопрос с матерью, чисто по-женски, чтобы выработать общую защитную позицию перед встречей с грозным родителем и сюзереном.

Мать занималась уборкой большой двухъярусной квартиры, расположенной в престижном аристократическом районе, на Парнелл-стрит, в старом доме викторианской архитектуры из красного кирпича, увенчанном по крыше рядом высоких каминных труб. Квартира была когда-то спроектирована в старом английском колониальном стиле, и даже после нескольких реконструкций и модернизаций сохранила выраженные очертания этих стародавних особенностей. На нижнем ярусе размещались кухня, столовая, гостиная и кабинет отца, а наверху, куда вела винтовая лестница, соответственно, спальные помещения и что-то вроде общей учебно-игровой детской комнаты.

Все члены семьи были обязаны обслуживать себя сами, воплощая тем самым основополагающие жизненные установки и заповеди отца. Одна из них гласила, что дети не должны расти белоручками, а обязаны добиваться всего своей головой и руками.

Конечно, приходящая прислуга использовалась, но эпизодически, на временной основе. Как правило, приглашалась кухарка в случае большого наплыва гостей. И раз в неделю проводилась генеральная уборка всех помещений с участием приходящей домработницы. Ну и, помнится, в детстве у нее была няня, которая потом иногда помогала и в уходе за младшими братом и сестрой.

Заметив появление дочери, мадам О'Нил охотно бросила уборку, которой, казалось, не было ни конца, ни начала в ее семейной жизни. Это было вечное и бессмысленное ритуальное действо. Выращивание и воспитание детей в этом смысле было все же более плодотворным занятием. По крайней мере, результаты труда налицо, потомки растут и взрослеют, принося постоянно новые радости и новые проблемы.

Они перешли в кухню, где Мэгги быстро разогрела для дочери ланч – свиные колбаски с отварной картошкой, а также достала из холодильника салат из помидоров и огурцов, заправленный оливковым маслом, банку йогурта и приготовила чай с молоком. Одновременно, по ходу, в аккомпанемент работе, она начала привычный монолог на излюбленную тему всех матерей всех времен и народов. То была повесть о непослушных детях, которые растут совсем другими и неправильными, в отличие от собственных родителей. Монолог велся монотонно-журчащим речитативом, по отработанной схеме, и подавался как бы в виде жалобы, обращенной к старшей дочери, которая должна понимать ее как уже взрослая женщина и, в обозримом будущем, потенциальная мать.