Карла Кэссиди - Навек с любимым

Фрэнсин соскочила с кровати, натянула халат и поспешно вышла из спальни, направившись в кухню. Увиденное заставило ее резко остановиться.

Поппи стоял у плиты спиной к ней и пек блинчики. Красотка, привязанная к чему-то за задней дверью, заглядывала внутрь, прижимая нос к стеклу. Грэтхен сидела за столом и сосредоточенно складывала бумажные салфетки, чтобы положить по одной возле каждой из трех тарелок, стоявших на столе.

– Готово, Поппи, – объявила она, закончив работу. – А теперь что мне делать?

– Вытащи из холодильника масло и молоко, а потом пойди и разбуди маму. И вообще, у меня заведено так: хочешь завтракать – вставай вовремя.

Фрэнсин решила не обращать внимания на замечание старика и его вечно брюзгливый тон.

– Я уже встала. – Она вошла в кухню.

– Привет, мамочка! Поппи жарит блинчики. – Грэтхен улыбалась ей солнечной улыбкой, и в тот же миг все обиды и злость улеглись.

– Иди сюда и поцелуй меня. С добрым утром, – сказала она, усаживаясь в кресло у стола.

Грэтхен тут же вскарабкалась на колени матери и обвила ручонками ее шею. Фрэнсин крепко прижала к себе дочку, вдыхая ее такой родной запах.

– Поппи сказал, что Красотке надо гулять во дворе, – объяснила Грэтхен, слезая с колен Фрэнсин. – А еще он сказал, что построит ей конуру.

– Как это мило с его стороны.

Фрэнсин поглядела на деда. Спина у него была такая же жесткая, негнущаяся, какой она ее и запомнила.

– Может, мне тебе чем-нибудь помочь? – спросила она.

Дед отвернулся от плиты. В руках он держал тарелку со стопкой блинчиков.

– Все уже готово. Кофе на плите.

Поппи всегда варил кофе на огне, отвергая современные электрические кофеварки. И признаться, не было ничего в мире лучше этого сваренного традиционным способом кофе. Фрэнсин налила себе чашку крепкого горячего напитка и снова села за стол вместе с дедом и дочерью.

Разложив блины по тарелкам, они несколько минут ели молча. Фрэнсин вспомнила, как угнетающе действовало на нее это молчание за столом, когда она была девочкой. И ради Грэтхен Фрэнсин попыталась нарушить извечную схему.

– Как идут дела в ресторане? – спросила она.

– Трудно найти хорошего помощника. – Поппи отхлебнул кофе, потом полил сиропом второй блинчик. – Никто сейчас не хочет идти в официантки.

– Я бы могла помочь, пока мы здесь, – поколебавшись, предложила Фрэнсин, а про себя подумала: не о такой работе я, конечно, мечтала, но все же это хоть какая-то, и, возможно, через месяц-другой я поднакоплю денег, чтобы вернуться в Нью-Йорк.

Поппи пожал плечами.

– Смотри, если тебе это подойдет. Я бы мог попросить еще кого-нибудь.

– Я тоже хочу работать, – вставила Грэтхен. – В Нью-Йорке мы с мамочкой всегда обедали в ресторане.

– Нет, милая, если я начну работать в ресторане, мы найдем тебе няню, – ответила Фрэнсин.

– Она может оставаться здесь, со мной, пока ты будешь на работе, – сказал Поппи. – Мне уже ни к чему подолгу там находиться. Я нанял управляющего, и он вполне справляется с делом.

Фрэнсин хотела вначале возразить: такое решение проблемы ее не устраивало. Зачем подвергать Грэтхен холодному безразличию Поппи, чья угрюмость выводила ее из себя еще много лет назад? Однако она промолчала. Разве я не говорила, что основная причина, заставившая меня приехать домой, – это дать возможность Поппи и Грэтхен узнать друг друга? Так что жаловаться мне не на что. И, кроме того, если мне не придется платить няне, мы сэкономим больше денег и уедем намного раньше. В любом случае будет интересно посмотреть, кто раньше сдастся – улыбчивая Грэтхен или этот старый молчун.

– Поппи, я помогу тебе построить конуру для Красотки, – заявила Грэтхен. – Я хочу, чтобы она была красная. Мне кажется, ей понравится красный домик.

– Ты хочешь покрасить конуру? – хмыкнул Поппи.

Грэтхен удивленно посмотрела на прадеда, раздумывая минуту, потом согласно кивнула.

– Ты прав. Красотке понравится и обычная деревянная конура.

Поппи внимательно посмотрел на девочку, потом снова хмыкнул. Через несколько минут они закончили завтракать.

– Грэтхен, пойди переоденься, – дала указание дочери Фрэнсин, а сама принялась мыть тарелки.

– Не хочешь ли сводить девочку в сарай? Там стоят клетки с кроликами, и у нескольких народились малыши, – сказал Поппи, когда Грэтхен вышла из кухни.

– Ее зовут Грэтхен, – напряженно ответила Фрэнсин.

– Я знаю. – Он наполнил раковину мыльной водой.

– Грэтхен Мари Уэбстер. Мари – это в честь мамы. – Она подождала, не скажет ли он что-нибудь, но он, как обычно, промолчал.