Робин Уэллс - Беглянка

Через полчаса, положив на тахту последнюю страницу, Льюк воскликнул:

– Каким же я был олухом, черт бы меня побрал!

Значит, отец его не отвергал и ни в чем не винил. Он просто попал в полосу депрессии, стал как бы ее жертвой. Грудь Льюка переполняли самые разные чувства: жалость к отцу, страдавшему от боли и одиночества, сожаление о своей недогадливости, помешавшей им понять и утешить друг друга. И главное – огромное, стирающее все остальное чувство облегчения и освобождения. Тот камень, тот мельничный жернов, который висел у него на шее двадцать лет, вдруг свалился.

– Вы в порядке? – мягко спросила Джози.

Ее глаза светились той яркой, радостной голубизной, какой сияют небеса после грозы. В ответ его сердце забилось, как птица, рвущаяся из клетки. Он только кивнул, еще не доверяя своему голосу и думая о том, какая доля приходится на каждое из обуревающих его чувств: на грусть, на облегчение, на благодарность.

– Все это не так просто, – произнес он наконец. – Потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть. Я многое вижу теперь в ином свете.

Кое-что из этого «многого» он понял уже, и оно относилось к Джози. Он понял, что она была нужна ему как раз в тот момент, когда он узнал правду о своем отце. Когда Джози держала его руку в своей, ему было тепло и спокойно, у него прибавилось сил. Сейчас она радом, и он менее одинок, чем все эти годы. Значит, есть узы, связывающие их, и он хочет быть еще ближе к ней, чем сейчас.

Нет, снова зазвучал внутренний голос, ближе некуда. Она и так пробралась во все уголки и закоулки твоей души, туда, куда еще никто не проникал. Ты же решил никого к себе близко не подпускать, чтобы уберечься от сердечной боли. Хватит с тебя Черил.

Взглянув на Джози, он почувствовал, что сердце его перевернулось, а решительность размякла, как пюре, приготовленное Консуэлой. Так хотелось схватить ее в объятия, а ясный, зовущий свет в ее глазах подсказывал, что она хочет того же самого. Ну какой от этого может быть вред?

Может, и большой. Ведь он совершенно сбит с толку новой информацией. Никаких объятий и поцелуев, нужно немедленно уйти. Поднявшись на ноги, Льюк направился к двери; Джози пошла его провожать.

Подняв руку с распечаткой, он сказал:

– Спасибо за дневник.

– Не стоит.

– Подарок за мной.

– Ну что ж, я подумаю, что бы такое запросить.

– Да уж, просите что-нибудь подороже.

– На какую сумму? – Она лукаво улыбнулась. – Дело в том, что у меня уже есть одно желание.

– Так назовите его.

– Ну хорошо. – Джози выдержала паузу. – Как вы отнесетесь к просьбе сопровождать меня на бал в Талсе? Это будет через три недели. Мои родители входят в число спонсоров, и мне этот бал поможет залатать дыры в нашем заборе, как говорится.

– Значит, они все еще недовольны вашим местом работы?

Джози грустно кивнула.

– Да, но я думаю, дело не в работе и даже не в том, что я уехала из дома. Мне кажется, они боятся моего отчуждения. – Лицо ее стало серьезным, брови сошлись на переносице. – Дневник вашего отца заставил меня призадуматься о своем отношении к ним. Я хочу показать им, что они всегда будут мне дороги, независимо от того, где я живу или работаю. Если я появлюсь на балу, который для них так важен, думаю, это поможет нам сблизиться.

Льюк задумчиво кивнул.

– Да, следует латать дыры до того, как забор повалился. Ведь не всегда люди, которых любишь, об этом знают.

Эти слова остались без ответа и как бы повисли в воздухе, нагнетая напряжение. И от странного выражения ее глаз у него перехватило дыхание.

Взгляд его скользнул к ее губам, и он бессознательно измерил расстояние до них. Как раз один шаг. О дьявол, как хочется поцеловать. Всего один шаг!

Нет! Если я поцелую ее сейчас, это будет иметь далеко идущие последствия. Сегодня мы слишком сблизились, и поцелуй эту опасную близость скрепит. Льюк с трудом сформулировал для себя законченную мысль: целовать ее слишком рискованно, но я перед ней в долгу.

– Ну что ж, считайте меня своим кавалером, если не боитесь моей неуклюжести.

Он распахнул было дверь, но его остановила внезапная мысль: а может, она берет его с собой, чтобы вызвать ревность бывшего жениха? Нет уж, на эту роль его больше никто не заманит. Он обернулся уже в дверях:

– А Роберт будет там?

– Нет. Он уволился из папиной конторы и уехал в Даллас. Как раз через неделю после того, как мы отменили свадьбу.

Значит, ее «экс» сошел со сцены. Чувство облегчения обдало Льюка с ног до головы, как морская волна. Попрощавшись коротким кивком, он нырнул в темноту.