Шэрон Кендрик - Нежеланная

– Ты хочешь сказать – ты встретился с ними?

Джованни кивнул.

– Si, – сказал он со страстью, которую считал принадлежностью лишь своей родной Италии. – Я встретился с ними. Я полетел в Карастан. Во дворец, который роскошней, чем звездное небо в летнюю ночь. Я прилетел на землю, где соколы летают над пустыней и выискивают доверчивую добычу. И там я был представлен моей…

Джованни поиграл в уме со словом семья, как кот играет с мышкой, прежде чем схватить ее. Но он так и не произнес его. Губы его скривились, потому что родное слово не подходили для людей, которых он едва знал, – не важно, какие кровные узы их связывали.

– Я встретился с шейхом и с Хавьером, – сказал он осторожно. – И с невестой Хавьера. Они пригласили меня на свадьбу.

Последовала пауза, во время которой Алекса пыталась соединить между собой факты, которые он ей изложил. В других обстоятельствах она бы обняла его и сказала бы, что счастлива за него. Или, бережно заглянув в его душу, спросила бы, как он ощущает себя теперь, когда обрел семью?

Но Алекса не могла позволить себе ни того, ни другого. Они расстались с горечью, сказав друг другу слишком много того, чего не надо было говорить. И ей было что терять, поэтому она не могла рисковать и спрашивать его о чем-либо еще, кроме времени обратного вылета в Италию.

– Очень интересная история, – осторожно произнесла она и поставила бокал на стол. – Но я не понимаю, зачем ты проделал долгий путь из Италии, чтобы рассказать мне об этом, когда мы…

– Когда мы… что, Лекс? Ни женаты, ни разведены?

– Мы живем отдельно. Как чужие.

– Но все еще находимся в законном браке – поэтому теоретически мы по-прежнему семья. Но почему же ты до сих пор не подала на развод, дорогая? – спросил он мягко. – Может быть, некоторые умники-адвокаты посоветовали тебе потянуть время? Изучить мои финансовые дела и получить максимум выгоды?

Алекса почувствовала, как кровь ударила ей в голову, и ощутила неожиданную злость.

– Ты циник, Джованни.

– Возможно, жизнь сделала меня таким… и все-таки ты уклоняешься от ответа.

Но если бы она ответила ему, он узнал бы о Паоло. И все же нельзя избегать развода вечно. Под защитой адвокатов они могла бы решиться на этот шаг. Но прошло слишком много времени после того, как они расстались, и это создало другие проблемы.

И как она могла сказать ему правду, когда в голове у нее все смешалось, и она сама не знала, что было реально, а что – нет?

Если ты покажешь ему свою слабость, он воспользуется этим.

– Я не вижу никаких причин, препятствующих разводу.

– И даже получению содержания?

Алекса колебалась. Содержание ей не помешало бы. Но гордость остановила ее. Независимость и свобода дороже, чем его навязчивая ревность, поэтому она не хотела просить у него денег. Если бы она попросила их, то открылась бы правда и Джованни отобрал бы у нее Паоло.

– Может быть, ты хочешь остаться моей женой? – продолжал он безжалостный допрос. Черные глаза его блестели. – Может быть, ты жалеешь о том, что мы расстались? Ты, наверное, думала, что есть тысячи мужчин, подобных мне, но поняла, что была неправа?

Алекса открыла было рот, чтобы возразить ему и сказать, что у него нереалистичные ожидания насчет нее и никогда им не сбыться. Но все взаимные обвинения потенциально опасны – глубоко в них запрятана правда. Поэтому надо встать и уйти.

– Нет никакого смысла подстрекать друг друга к спору, Джованни.

Она наклонилась, чтобы взять сумку, и вздохнула с облегчением. Суровое испытание, казалось, почти закончилось. Но все же какая-то часть ее женского существа разрывалась от боли при мысли о том, что она никогда не увидит его снова. А другая часть жаждала расспросить Джованни об его открытии. Но это не твое дело, говорила она себе. Его жизнь тебя не касается.

Разве?

Провокационный вопрос, возникший в ее голове, беспокоил Алексу больше, чем следовало, и она схватилась за ремень своей сумки, словно утопающий за соломинку.

– Если это все, что ты хотел сказать, то я пойду. Все было… – она пожала плечами с беспомощным видом, – потрясающе.

– Не будь глупой, Алекса, – мягко предупредил Джованни. – Ты не можешь сейчас встать и уйти.

– Я могу делать все, что хочу, – возразила она. Молоточек страха уже начал стучать в ее голове, пока она убедила себя в том, что даже Джованни не сможет задержать ее здесь силой. – Такое счастье быть одинокой!

Охваченная гневом, она проговорилась о том, что у нее никого нет, – и на лице Джованни появилась удовлетворенная улыбка. Но даже если бы у нее кто-нибудь и был, его ожидала бы отставка – какая женщина не предпочла бы Джованни да Верраззано любому другому мужчине?