Памела Робертс: Лучшая подруга

Они просидели около получаса, молча глядя друг другу в глаза, даже не заметив, как появилась официантка, постояла немного рядом в ожидании заказа, потом окинула их внимательным взглядом и, понимающе улыбнувшись, удалилась, ничего не сказав.

Лишь голос из громкоговорителя, объявивший о начале посадки на рейс Изабеллы, привел их в себя.

Роналд сжал ее пальцы, поднес их к губам, поцеловал и, тяжело вздохнув, проговорил:

– Ну вот, тебе уже пора.

– Да, – не отнимая руки, отозвалась она.

– Так скоро…

– Да…

– Я столько хотел сказать тебе…

– Да…

– Я… я буду скучать по тебе, Белль.

– Я тоже, Ронни…

– Ты позволишь написать тебе?

– Написать? Да, конечно, но…

– Что тебя смущает, Белль? Тебе неудобно по каким-то причинам или…

– Нет! Нет-нет, что ты, конечно удобно. И мне будет очень приятно. Просто… просто я как-то не представляла тебя в роли… Ну, я имею в виду, мне казалось, что ты скорее позвонишь, чем… – Она запуталась, смутилась и замолчала, не закончив фразы.

Роналд усмехнулся и слегка пожал плечами.

– Я и сам не предполагал, что мне когда-нибудь захочется вступить в переписку, но с тобой, Белль, хочется говорить долго, вдумчиво и проникновенно. А телефон… это ведь так, для суетливого обмена любезностями. Средство наскоро договориться о встрече или вызвать такси. В общем, быстро-быстро.

Изабелла улыбнулась.

– Что ж, буду ждать твоих писем. Длинных, вдумчивых и проникновенных.

Он с силой сжал ее пальцы, так, что она слегка вскрикнула.

– Эй, девочка, не смейся надо мной, ладно?

– О, Ронни, ты неправильно меня понял. Я и не думала смеяться, – дрогнувшим голосом пробормотала Изабелла. Мысль о том, что ее слова могли причинить ему боль, показалась ей нестерпимой. Настолько, что на глаза навернулись слезы. – Правда, Ронни, я… я буду ждать.

– О, Белль, какой же я негодяй! – воскликнул он, выпустив ее руку и только тут заметив, как сильно сдавил ее. – Прости, я сам не знаю, что на меня нашло.

И снова голос из громкоговорителя вмешался в их бестолково-нежный разговор. Изабелла поднялась первой.

– Пора идти, Ронни. Вот, держи, тут адрес моей электронной почты. И домашний. Номер телефона тоже. На всякий случай. – Она неловко усмехнулась и потупилась, спрятав глаза под длинными пушистыми ресницами.

– Черт, как скоро. Я… я еще столько хотел сказать…

– Что? – встрепенулась она. Сердце заколотилось в ускоренном ритме. Сейчас, сейчас… – Что ты хотел сказать?

– Не имеет значения. Я еще скажу, но не в спешке. А теперь пошли, а то еще опоздаешь.

Ей уже было безразлично, что самолет может улететь без нее. То, что происходило между ними двоими, казалось самым важным, самым значительным из всего, что случалось с ней в жизни. Но Ронни уже взял ее за руку и направлялся к выходу.

Высокая стюардесса в ультракороткой форменной юбке и жакете в обтяжку машинально приветствовала пассажиров, торопя проходить на посадку, но, заметив Роналда, одарила его сногсшибательной улыбкой, продемонстрировав чуть ли не все тридцать два ослепительных зуба, чем вызвала у Изабеллы острый приступ ревности. Но Ронни как будто ничего не заметил. Он остановился, повернулся спиной к длинноногой хозяйке авиалайнера, притянул к себе Изабеллу и уткнулся носом в ее пышные каштановые волосы.

– Белль… Белль… – пробормотал он, вдыхая исходящий от нее аромат чистоты и свежести.

– Ронни, я не хочу уезжать! – вдруг с отчаянием в голосе выкрикнула она. – Не хочу. Не хочу!

– И я не хочу, чтобы ты уезжала. Но так будет лучше. Нам обоим есть о чем подумать, верно? – Он слегка отодвинулся, взглянул ей в лицо и не выдержал – поцеловал приоткрывшиеся губы.

– О, Ронни…

– Иди, Белль, красавица, иди. Я напишу. Обещаю.

Она побрела по длинному рукаву, ощущая нарастающую пустоту, остановилась, обернулась, снова пошла. Кое-как добралась до открытого люка, опять обернулась, подняла руку и помахала.

На душе было тяжело, так тяжело… словно она похоронила близкого человека…

Лето – жаркое, пыльное, душное южное лето – тянулось долго и нудно, как давно надоевшая и опротивевшая жвачка, и не было ему конца.

Первые недели, однако, промелькнули для Изабеллы почти незаметно. После радостной встречи с родными и нескольких дней, проведенных в бесконечной болтовне с подружками детства, ритм жизни вошел в привычную колею обычных летних каникул, так, словно бы она и никогда никуда не уезжала.