Маргарет Мюр - Ева, моя Ева...

Голос Евы дрогнул, но она постаралась взять себя в руки и не давать воли эмоциям.

– Рози в опасности… – Кажется, она проигрывала сражение. Голос ее дрожал. – Я нужна ей, ей нужна мама. – Как заведенная, Ева повторяла свой единственный и самый важный, с ее точки зрения, аргумент. – Вы понимаете? Мой ребенок нуждается во мне!

Вцепившись в его рубашку обеими руками, она пыталась поймать взгляд Алана. Он перестал сопротивляться и увидел трясущиеся губы, дрожащий подбородок Евы, измученные тревогой и надеждой глаза. Господи, как же избавиться от этого?

– Помогите же мне, – шептала она в отчаянии, как бы отвечая на его немой вопрос, – помогите, и я клянусь, что больше вы никогда меня не увидите и не услышите обо мне. Как только я получу Рози, я все забуду, даже ваше имя. Никто не узнает, что именно вы мне помогли, если вы так хотите. – Ее руки при каждом слове теребили рубашку Алана. – Так вы поможете мне?

Алан заставил себя еще раз посмотреть в ее глаза. То, что он там увидел, его явно обеспокоило. Словно через эти серые глаза он заглянул в ее душу…

– Да. – Согласие вырвалось у него против воли.

– О боже!.. – Колени у нее подкосились, и Ева в изнеможении опустила голову ему на плечо. – Спасибо, спасибо! – с облегчением повторяла она, прижимаясь к нему.

Алан старательно отодвинулся, говоря себе, что не желает ее благодарности. Ему нужно, чтобы она замолчала и побыстрее ушла из его жизни. Однако ощущение от прикосновения женской щеки к его плечу сохранилось и после того, как он отступил от нее на шаг.

– Не благодарите меня пока, – мрачно предупредил он, направляясь к двери. – Вы можете проснуться однажды утром и осознать, что лучше бы никогда не видели меня и не просили моей помощи.

Ева, с недоумением наблюдавшая за его поспешным уходом, ринулась вслед за ним, готовая поскорее начать поиски, пока он не передумал. Позади у нее остались три недели – целых три недели с того дня, как Чарли исчез у нее на глазах с испуганным ребенком в машине.

– С чего мы начнем? – спросила она, идя за Аланом по темному узкому коридору.

Не отвечая, он щелкнул выключателем на стене возле кухонной двери, и комнату залил яркий желтый свет. Когда он ответил, это было совсем не то, что она хотела услышать.

– Прежде всего, я хочу узнать все о вашем муже и о вашей совместной жизни до развода.

– И это все? – настороженно спросила Ева. – Вы просто хотите поговорить? – Она настроилась действовать.

Ее можно было понять – последние три недели она только и делала, что отвечала на вопросы, моля Бога, чтобы кончились разговоры и наконец-то начались поиски.

– Пока все, – ответил он холодно.

Поставив допотопный чайник под кран, Алан наполнил его водой. Повернувшись, он увидел, что Ева стоит сзади. Увидев его безжизненные, пустые глаза, она отошла в сторону, проглотив слова, которые хотела обрушить на него.

– Хорошо, – уступила она, наблюдая, как он ставит чайник на плиту и зажигает под ним горелку.

– У меня в машине есть большая часть того, что, по всей вероятности, вас заинтересует. – Она могла бы добавить: «Три недели я занималась только тем, что отвечала на вопросы».

Так. Генри, должно быть, полностью в ней уверен, если доверил этой женщине предназначенные для него документы.

– Приготовьте все бумаги, а когда чай будет готов, мы начнем.

– Они в моей машине, а машина стоит возле кладбища, – напомнила она.

В наступившей тишине стук дождя по крыше дома как бы напомнил им о себе, о ненастье, бушующем за стенами теплого дома.

Алан вынул из холодильника кувшин с молоком и подчинился неизбежному.

– Дайте мне ключи. – Он поставил кувшин на стол и протянул к ней руку.

Ева перевела взгляд с окровавленной повязки на его лицо.

– Я могу сходить сама, это не так далеко.

– Ключи, – повторил он.

Ева пошарила в кармане брюк. Алан взял ключи и шагнул к двери.

– Когда вода закипит, – бросил он через плечо, – налейте ее в чайник, заварка уже там. Чай хорошо настоится, когда я вернусь.

Сорвав с вешалки куртку, он натянул ее и наклонился, чтобы надеть ботинки.

– Вы промокнете, – предупредила его Ева, когда он, вытащив заляпанные глиной ботинки, заметил вдруг засохшую грязь на коленях джинсов.

Алан только пожал плечами и закрыл дверь, не сказав ни слова. Снаружи он с облегчением вздохнул – первый раз с тех пор, как, оглянувшись, увидел похожую на привидение бледную фигуру, приближающуюся к нему на кладбище.

Быстро добравшись до машины, он проехал две мили до своего дома, не включая обогревателя. На месте пассажира лежала аккуратная кипа скоросшивателей, и он взял их, выходя из машины. В доме Алан сбросил с себя куртку и ботинки и направился через холл на кухню – он мечтал о чашке горячего чая. Лучше этого могло быть сейчас только одно – бесследное исчезновение женщины из его дома.