Джулия Тиммон: Замуж за давнего друга

– Ладно, маленькие и несчастные! Спасу я вас от голодной смерти, так уж и быть! – Она взяла со стола нож, отрезала от румяного пирога добрую половину и, ловко переложив ее на блюдо, протянула Герберту. – Держите. Чтобы все съели!

– Спасибо, мамуль. – Дебора снова чмокнула мать в щеку.

– Спасибо, – Расплывшийся в улыбке Герберт с шумом втянул носом аромат щедрого дара.

Расположились, как обычно в нежаркие и не дождливые деньки, в саду за Гербертовым домом. Широкие скамейки, овальный стол и беседка по ту сторону извилистой дорожки стояли здесь с тех пор, как родители Герберта, когда сам он и его верная спутница Дебора еще носились по улице с мячами и комиксами, произвели в особняке и вокруг него грандиозный ремонт. Теперь Лилиан и Чарльз Оурэи жили в Северной Каролине, на родине Чарльза; Герберт же переезжать категорически отказался и остался в Вашингтоне, один в громадине-доме.

С аппетитом умяв два приличных куска пирога, он откинулся на спинку скамьи, тяжело вздохнул и опять погрузился в хмурую задумчивость. Дебора знала, что с минуты на минуту он заведет речь о новой выходке Фионы, понимала, что ее, Дебору, для того и позвал к себе, чтобы поплакаться да спросить совета, оттого тайно мучилась, но была готова разделить его боль.

– Ну что у тебя? – спросила она, почувствовав, что Герберт так и не решится заговорить, если ему не помочь. – Опять что-нибудь с Фионой?

– Угу, – лаконично ответил несчастный влюбленный, печально кивая.

С губ Деборы слетел тяжелый вздох. С каким удовольствием она вычеркнула бы из памяти даже это имя: Фиона. С некоторых пор слышать его было сущим мучением. Не глупи, строго велела себе она. Забудь о своих никому не нужных чувствах. Хотя бы сейчас, когда они совсем некстати…

Она криво улыбнулась.

– Послушай, Фиона только вчера при всех над тобой посмеялась; мало того: еще и поехала домой после работы с Арнольдом, сделав вид, будто не помнит, что ты предлагал ей поужинать вместе, – медленно и по возможности спокойно произнесла она. – Не ты ли кричал вчера на весь двор, что больше ни разу на нее не взглянешь?

Герберт провел пятерней по густым светлым волосам.

– Я… Конечно, я. – Его глаза вспыхнули, он резко наклонился вперед и заговорил торопливо и пылко: – Но сегодня утром все переменилось. Она – представляешь? – сама пришла ко мне в кабинет и попросила прощения. Она! Фиона Андриссен, красивейшая во всем нашем офисе, если не в целом Вашингтоне, девушка!

Фиона почувствовала, как к щекам приливает краска, но и глазом не моргнула. Впрочем, даже если бы что-то и отразились на ее лице, Герберт ничего не заметил бы или не понял. Он знал ее с пятилетнего возраста, поверял ей секреты, сам был в курсе всех ее дел, новостей, задумок. Они давно научились угадывать мысли друг друга по взгляду, полуулыбке, жестам; Герберт не имел представления только об одной тайне подруги – вспыхнувшей в ее сердце любви к нему.

– Если бы ты ее видела в те минуты, – упоенно рассказывал он, не подозревая, что причиняет Деборе страшную боль. – Она была совсем не такая, как вчера. Не заносчивая, не жестокая, не капризная. Смотрела на меня так, что я поверил – она искренне раскаивается… И даже… Хотя это мне могло всего лишь показаться… – Он на мгновение замолчал и сглотнул, смачивая горло. – В общем, у меня даже возникло ощущение, будто она ко мне неравнодушна…

Дебора взяла со стола еще один кусок пирога и, хотя вполне уже насытилась, принялась его есть, дабы успокоить нервы.

– Разумеется, я вмиг забыл и про ее вчерашние выходки и о своих дурацких обещаниях, – с подъемом говорил Герберт. – Душа у меня, понимаешь, вдруг до краев наполнилась такими невообразимыми чувствами, что потянуло совершить подвиг, стать лучше, достойнее… Ради Фионы… – Он опять помолчал, купаясь в сладостных воспоминаниях. – Естественно, я заверил ее, что не сержусь, и поспешил воспользоваться случаем.

Дебора, представив, что Герберт скрепил свое великодушное прощение пылким поцелуем, перестала жевать, чуть не подавившись. Пирог вдруг показался ей самым невкусным из всех, что когда-либо пекла мама.

– Спросил, с кем она обедает, и, узнав, что ни с кем, пригласил в «Элиту» – новый ресторан в трех кварталах от нашего офиса, – сообщил Герберт. – Слышала про такой?

Дебора положила на стол недоеденный кусок.

– Конечно, слышала, – сказала она, глядя на позолоченную закатным солнцем яблоневую листву. – Цены там, говорят, астрономические.