Ливия Элиот - Кто ищет – найдет

Теперь налево. Он остановился у двери, поставил сумку на пол и постучал. Никто не ответил. Постучал еще раз. И снова тишина. Чертыхнувшись про себя, Хантер толкнул дверь и переступил порог.

– Извините, но…

Необходимости в извинениях не было: блондинка лежала на кровати и мирно посапывала. Брюнетки, той самой Тины Дефранж, Хантер не увидел. Постояв пару секунд, он пожал плечами и прошел в комнату. Вот и хорошо. Оставить вещи и потихоньку убраться.

Выполнив первую часть нехитрого плана, Хантер повернулся к выходу, когда дверь ванной вдруг открылась.

– Кейт?

Нечто подобное он испытал в Ираке, когда увидел у себя под ногами вертящуюся гранату.

– Кейт, я подумала… – Тина вошла в комнату, завернувшись в голубое банное полотенце. – О!

Восклицание имело непосредственное отношение к мужчине, застывшему на полушаге посреди комнаты. Тина инстинктивно вскинула руки, слабый узелок на груди распустился, и полотенце издевательски медленно поползло вниз.

Будь на месте Хантера какой-нибудь джентльмен с отполированными вековым воспитанием манерами, он бы отвернулся, закрыл глаза или на худой конец провалился сквозь землю. Хантер джентльменом не был, а потому не сделал ни первого, ни второго, ни третьего. Ошарашенный, он стоял и тупо, как обкурившийся наркоман на луну, пялился на Тину. Полотенце соскользнуло с груди, задержалось на мгновение на бедрах, и словно преодолев сомнение, развернулось и упало на пушистый ковер.

При невысоком росте у нее была едва ли не идеальная фигура: высокая шея, прямые хрупкие плечи, полная грудь, тонкая талия, изящные бедра и длинные, прекрасно вылепленные ноги. Любоваться этим совершенством он мог бы сутки напролет.

– Черт! – от души выругался Хантер, после чего наклонился, подобрал полотенце и протянул Тине. – Извините… я не хотел… так получилось… – Он откашлялся, покраснел и наконец отвернулся. – Я принес вещи…

Наверное, если бы Тина наградила его звонкой пощечиной, прыснула в глаза перечным газом или хотя бы завизжала, Хантер принял бы такой исход. Но она даже не отвернулась. Даже не покраснела. Даже не смутилась. Просто стояла и смотрела ему в глаза. Мало того, в темных глазах цвета расплавленного янтаря прыгали – наверное, ему это только показалось – озорные чертики.

Во рту пересохло. Сердце стучало в ритме тамтама. И все прочее тоже пришло в движение.

– Простите… – Он сглотнул подступивший к горлу горьковатый комок, сунул ей в руку треклятое полотенце, развернулся и чуть ли не выбежал в коридор.

Генри еще раз сверился со списком, который в последний момент сунула ему в карман Лиззи. Вроде бы все на месте, напротив каждого пункта стоял аккуратный крестик. Что ни говори, а армия приучает человека к порядку. Генри прослужил почти тридцать лет и к гражданской жизни привыкал тяжело. Армия – огромный механизм, в котором человек всего лишь винтик, даже если он большой генерал. В мирное время этот механизм работает сам собой. Все действия винтика четко определены, прописаны и регламентированы. Каждая ситуация предусмотрена. Солдату остается только двигаться по графику. Ему не надо ни о чем думать – разбудят, покормят, укажут, назначат, переоденут и уложат спать.

Выходя в отставку, Генри понимал – придется нелегко. Поэтому и не спешил хвататься за работу, организовывать бизнес или наверстывать упущенное. Когда Хантер Локсмит поделился с ним планами открыть пансионат и намекнул, что рассчитывает на помощь, Генри взял неделю на размышление и, только обдумав все как следует и заручившись согласием жены, дал согласие. Дело, конечно, новое и незнакомое, но не сидеть же дома перед телевизором с бутылкой виски, как его приятель, Джин Боллард.

Вспомнив Джина с бутылкой, Генри подумал, что было бы неплохо освежиться кружечкой пива. Тем более что он вполне ее заслужил. Пикап стоял как раз напротив бара «У Фрэнки», того самого, хозяином которого был Фрэнки Шеддинг и где работала до замужества Лиззи.

В баре его встретили тепло.

– Привет, Генри! – крикнул Боб Шнайдер, называвший себя рыбаком, но не выходивший в море уже три или четыре месяца. – Давненько тебя не видел. Как женился, так и дорогу к нам забыл, а? Нехорошо.

– Зато ты, похоже, не найдешь дорогу отсюда, – отшутился Генри. – Ты когда последнего тунца поймал?

– А, – махнул рукой Боб. – Я на марлина собираюсь переключиться.

Фрэнки подал пиво, но, поставив кружку на картонный кружок, возвращаться к привычному для всех барменов занятию – полировке стойки – не спешил.